Когда траурная процессия повернула в сторону озера, мозг жрицы просветлел, но не настолько, чтобы принять решение, как спастись, а лишь настолько, чтобы понять всю безысходность происходящего. Из глаз Камиум одна за другой выкатывались слезинки. Но кто бы подумал, что эти слезы не по ушедшей госпоже, а по своей жизни – еще такой молодой, такой сильной и так жаждущей свободы?!
Не в силах бежать, Камиум покорно шла за мертвой Иссур туда, где еще до строительства дворца были погребены несколько человек из знатных семей. Леф возвел гробницу для Иссур на берегу большого озера, невдалеке от Храма воды.
В вечном доме царицы предусмотрели все, чтобы ей было удобно так же, как и при жизни: в спальне построили возвышение, на котором Иссур будет почивать, в широких нишах поставили любимые вещи – шкатулку с ароматическими маслами, румянами и белилами, с краской для глаз и всевозможными косметическими лопаточками и кисточками; раскрашенные керамические кубки, серебряные и бронзовые булавки и костяные гребни. Большие шкатулки с драгоценностями спрятали в потайных нишах и замуровали их. В обеденном зале разместили сосуды с водой и секирой, чаши с фруктами, блюда и кувшины, а в очаге, устроенном во дворе перед домом, уже жарился барашек. С другой стороны двора на подстилке из соломы лежали умерщвленные заранее бычки и большая лохматая собака – неизменный страж человека и проводник в загробный мир. Здесь же отвели место для слуг.
Траурный дом вместе со двором размещался в глубоком котловане, на дно которого вела широкая наклонная дорожка. По ней и спустились слуги с носилками. А за ними так же двумя рядами прошли к своим вечным местам жрицы. Пока царицу устраивали на ложе, жрицам снова поднесли зелье. Они не сопротивлялись. Дурман все еще окутывал сознание, и тело слушалось чужого приказа. Усадив каждую девушку на земляной пол, им из сосуда с длинным и узким горлышком влили изрядную порцию макового сока, от которого, только проглотив, девушки падали замертво.
Царь со свитой стоял на краю котлована и наблюдал за спектаклем смерти. Вот уже уложили Иссур. Вот достали мясо из жаровни и на блюде отнесли в обеденный зал. Вот уложили почти всех жриц, которые будут служить Иссур и после смерти… Жрицы… «… Я подготовила для тебя девочку… Ее зовут Камиум… запомни, Шарр-Ам!» Царь вздрогнул, вспомнив последние слова жены, и ясным взором взглянул на жертвы. Одна из девушек подняла голову, ее волосы соскользнули за спину, обнажив нежный овал лица. К сомкнутым губам жрицы поднесли носик сосуда с ядом. Но глаза жрицы смотрели прямо на Шарр-Ама. В них, похожих на озера, он увидел… взгляд царицы!
– Стойте! – Верховный жрец поднял руку. Жрец с сосудом замер, его глаза заметались от царя на Силлума. – Эту девушку зовут Камиум? – царь не сводил с нее взора.
– Да, господин, – процедил Силлум, как всегда оказавшийся рядом в нужную минуту.
– Иссур не пожелала, чтобы она служила ей вечно, отправьте ее во дворец.
Силлум скрипнул зубами, но ответил с надлежащим послушанием:
– Слушаюсь, господин.
Камиум вынесли из могилы на руках. Последнее, что она увидела, пока не впала в забытье, это глаза царя – грустные и добрые…
* * *
Вечный дом Иссур закрыли досками, засыпали глиной. Вход в гробницу заложили кирпичами и перед ним поставили стражу. А внутри все еще тлели угольки костра, на котором только что готовили барашка, все еще горели фитили в ажурных масляных светильниках. В их тусклом свете едва различались тела людей, быков и собаки – безропотных жертв, одни из которых предназначались богам, а другие были обречены на вечное скитание в Стране Без Возврата.
Глава 8. Дворцовые интриги
Нет ничего прекрасней, чем в жаркий день отдаться неге, лежа на мягком настиле из трав в тени ажурных крон деревьев на берегу реки, воды которой текут не спеша, как и время, когда оно посвящено отдыху.
Камиум перевернулась на живот и склонила голову так близко к воде, что едва не касалась ее носом. Мургаб уже вернулся в свое русло после разлива, и теперь его воды несли на север частички глины и песка, утянутые с такыров. Маслянистая сверху от того, что лучи солнца вскользь касались ее поверхности, глубже вода слоилась, и внимательный взгляд мог разглядеть, хоть и не яркое, разноцветье. Светлые, чуть сероватые струи перемежались с коричневыми, которые тоже были разными: то легкими, с угадываемыми песчинками, мошками несущимися друг за другом по течению, то тяжелыми, темно-коричневыми, насыщенными землей и илом.
– Не жажда ли тебя мучает, госпожа? – витиевато спросила девушка, сидящая невдалеке от жрицы.
Камиум дунула на воду. Круглая воронка прогула поверхность воды, но лишь на короткое мгновение; маслянистая пленка спружинила назад, и вода потекла дальше, тихо журча у берега.
– Нет, я не хочу пить, Шеру, я смотрю на воду.
– И что же интересного ты там увидела?
Служанка, всегда сопровождавшая жрицу, поставила сосуд с длинным носиком в сторонку, опустилась рядом с ней и тоже сосредоточилась на воде.
– Я не увидела, я хочу увидеть.
– Что? – приподнявшись на локте, Шеру с неподдельным вниманием воззрилась на свою госпожу.
– Я хочу увидеть бога.
Шеру отпрянула от воды. В ее больших, как и у самой жрицы, глазах плескался испуг. Камиум откинулась на мягкую ароматную подстилку, застеленную широким куском полотна, и задорно рассмеялась.
– Чего ты испугалась, Шеру? Думаешь, Владыка Эа утянет тебя в свое царство?
Служанка на самом деле дрожала от страха. Ее крупные ноздри подрагивали, обнаженные руки покрылись мурашками, а грудь, прикрытая полотном рубахи, высоко вздымалась.
– Прости, госпожа, но лишь тебе и Верховному жрецу известны тайны богов. Мы же – ваши недостойные слуги, пребываем перед ними в священном благоговении и страхе.
Камиум поняла, что девушка не поддержит ее веселья, и разочарованно хмыкнула. Она улеглась на спину, раскинула руки и закрыла глаза. Полоска золотой фольги, украшающая ее высокий лоб, отразила луч света. Он непоседливым зайчиком скользнул по лицу служанки. Из приоткрытого разреза рубахи жрицы выглянул трехпалый лист золотого ожерелья. Оставаясь в тени, оно сияло матово, а бирюзовые бусины, отделяющие листья друг от друга, казались каплями неба.
– Мы благоговеем перед богами, да, Шеру, – голосом пророчествующей жрицы произнесла Камиум. – И мы преклоняемся перед стихиями: перед водой, без которой нет жизни; перед огнем, который всегда жаждет пищи; перед небом, по которому гуляют ветра, приносящие то зной, то влагу. Мы чтим плодородную землю, как мать. Мы помним, что у всего есть стражи – те, кому Создатель Ану доверил управлять стихиями. Энлиль, Эа, Иштар, Шамаш научили нас понимать воду и ветер, использовать огонь во благо, получать много зерна из одного, но за это они всегда требуют жертвы. И мы даем им то, что они хотят – мясо наших овец и козлов, быков и верблюдов. Мы ублажаем обоняние богов ароматами воскуренных трав, мы почитаем Хаому…
