По ночам Говард читал научную литературу, которую поставлял ему Масперо. Многие материалы его страшно раздражали – археологи работали небрежно, а историки приводили непроверенные факты, стремясь лишь к увеличению списка собственных публикаций! Вожделенные университетские кафедры распределялись в зависимости от веса бумажных статей и от наличия связей.
В дверь постучали.
– Открыто!
Она вошла, красивая, как никогда. Подведенные глаза, влажные губы, волна черных струящихся волос… Остановившись на пороге, девушка спросила:
– К тебе можно?
– Раифа… – Говард не мог пошевелиться. Она приблизилась, глядя ему прямо в глаза:
– Я красивая?
Картер сжал ее в объятиях:
– Раифа, я теперь никто! Я потерял место и жалованье.
– Мне все равно. Ах, если бы ты только знал, насколько мне все это безразлично!
– Гамаль не отдаст тебя за нищего.
– Будем любить друг друга просто так. Я люблю тебя, Говард.
Их губы слились в страстном поцелуе. Ах, сколько сладостных минут было потеряно из-за болезненного самолюбия Картера!
* * *
В песке что-то сверкнуло. Рабочий наклонился и извлек синий глазурованный кубок со следами позолоты. Дэвис пренебрежительно взглянул на находку:
– Фотографировать не будем. Отдайте Картеру, пусть зарисует. Потом отправим в Каирский музей. Надо же их как-то поощрять!
* * *
Отделившись от группы туристов, с которыми он смешался, чтобы не привлекать к себе внимания, Картер осмотрел место, где был обнаружен кубок. Внутри него, судя по всему, должны были храниться шарики соды, которые использовали в качестве очистительного средства при совершении ритуала отверзания уст. Говард понял, что здесь, под скалой, вероятно, находится тайник.
Уже прошло три дня, а он все никак не мог зарисовать находку – дрожали руки. Дело в том, что на кубке имелся выгравированный текст. Иероглифы, а именно, изображение солнца, корзины, скарабея и трех перекладин, читались как «Небхепрура». Картер потерял покой и сон. Ведь это было… тронное имя Тутанхамона!
Отныне его гипотеза приобрела научное обоснование! Скромная находка рабочего подтверждала, что похороны таинственного фараона состоялись именно в Долине.
Граф присутствовал на приеме в честь открытия шикарного луксорского отеля «Винтер Палас». Желтый цвет здания резко выделялся на фоне пальм и белых стен мечети и соседних домиков. Луксор пал жертвой торгашей и полчищ туристов, которые сходили с трапов кораблей агентства Кука, быстро пробегали по храмам и гробницам, врывались с путеводителем Бедекера в лавки, набитые новехонькими скарабеями, веерами и соломенными шляпами, а по свистку или удару колокола неслись обратно на борт, чтобы успеть переодеться к ланчу.
Лорд Карнарвон носил китель с медными пуговицами, который придавал ему бравый и неприступный вид. Однако стоило ему, по своему обыкновению, любезно и почтительно заговорить с кем-нибудь из местных, как это впечатление немедленно рассеивалось. Граф стал желанным гостем местных пашей, а вот общество европейцев, глупых и самоуверенных, старался избегать. Вскоре Карнарвон довольно сносно мог изъясняться на арабском языке.
– Коль вы по-прежнему желаете поучаствовать в раскопках, – обратился к нему Масперо, с которым он столкнулся на приеме, – позвольте вас уведомить, что на холме Шейх-Абд-эль-Курна есть местечко, которое может показаться вам занятным. Если повезет, вы сможете там отыскать какой-нибудь скромный склепик. Только сразу сообщите об этом мне!
– Обычно мне везет, – улыбнулся граф. – Когда можно начать?
– Да хоть на будущей неделе.
– Решено! Я нынче же туда отправлюсь.
* * *
Сотрудник министерства иностранных дел Великобритании, который жил в Луксоре под видом зерноторговца, просчитался. Граф согласился делиться с ним своими впечатлениями о стране, однако твердо отказался состоять у ведомства на жалованьи.
Гора Шейх-Абд-эль-Курна оказалась довольно неприятным местом. Жгучее солнце, пыль, песчаный ветер и настороженные рабочие-феллахи не вызывали у начинающего археолога никакого воодушевления. Граф сразу понял, что раскопки – дело непростое. Вот, например, как правильно выбрать место? Интуиция подсказывала отодвинуть большой плоский камень и начать копать прямо под ним. Когда рабочие сказали, что устали, он сам взялся за заступ. С непривычки страшно ломило спину, зато феллахи притихли, сразу изменив мнение о своем новом начальнике. Разделив с графом скромную трапезу – лепешки, лук и помидоры, они с новыми силами взялись за дело.
У Карнарвона имелся еще один преданный сподвижник – фокстерьер по кличке Сьюзи. Она обожала хозяина, вот он и взял ее с собой в Египет в надежде поохотиться. Но, оказавшись за границей, Сьюзи утратила всякий охотничий инстинкт и полюбила мирно лежать у ног хозяина, когда тот сидел в ротанговом кресле, в некотором отдалении от пыльного раскопа. Сьюзи была ужасной ревнивицей и никого не подпускала к графу.
Перед закатом феллахи обнаружили дыру, которая могла вести в шахту-гробницу. Когда на следующий день раскопки возобновили в присутствии сотрудника Управления раскопками и древностями, выяснилось, что шахта неглубокая. Видимо, по каким-то причинам ее сооружение прервали.
Однако граф счел это добрым знаком и приободрился. Через полтора месяца он обнаружил склеп, в который сразу же проник, невзирая на тучи пыли и заливавший глаза пот. Пламя факела осветило небольшой гроб. Внутри оказалась мумия кошки. Сьюзи была оскорблена. Графу пришлось признать, что его находка более чем скромна – сотни мумий кошек уже пылились в музейных фондах. Но это не помешало ему продолжить раскопки в Дейр-эль-Бахри, на равнине перед заупокойным храмом Хатшепсут. Рабочие рыли одну яму за другой, но так ничего и не нашли.
* * *
– Вы уже в четвертый раз едете в Египет, дорогой! Вам не наскучило?
– Нет, Альмина.
– И что же вас туда влечет?
– Одно важное дело.
– Любительские раскопки?
– Вот именно – любительские! Пора кончать с этой нелепостью!
Супруга ласково взяла его под руку:
– Стало быть, вы никуда не едете?
– Нет! Еду и становлюсь профессионалом.
* * *
– Довольны ли вы своими археологическими изысканиями, ваше сиятельство?
– Нет, мистер Масперо, я совершенно недоволен!
Начальник Управления нахмурился. В последнее время вокруг него черт знает что творилось! Новые инспектора не отличались честностью и педантизмом Картера, и контрабандная торговля вовсю процветала. Французского ученого обвиняли в том, что он раздает концессии направо и налево и выпускает из рук слишком много находок в пользу иностранных музеев.
