Тогда Бабемба передал ему свое решение (мне кажется, несколько нервно, так как, по-видимому, он боялся этого старого колдуна), которое тот выслушал, храня абсолютное молчание. Когда Бабемба объяснил ему, что без прямого приказания короля было бы глупой несправедливо предать смерти таких колдунов, как мы, Имбоцви спросил, почему он называет нас колдунами. Бабемба сослался на чудеса блестящего щита, показывающего различные изображения.
— Фу, — сказал Имбоцви. — Разве спокойная вода или отполированное железо не отражают изображений?
— Но этот щит может делать огонь, — сказал Бабемба. — Белый господин говорит, что он может сжечь человека.
— Пусть он сожжет меня, — с невыразимым презрением ответил Имбоцви. — Тогда я поверю, что эти белые люди — колдуны, достойные быть оставленными в живых, а не простые работорговцы, о которых мы так часто слышали.
— Сожги его, белый господин, и докажи ему, что я прав! — раздраженно воскликнул Бабемба, после чего они начали браниться. Очевидно, они были соперниками и на этот раз потеряли самообладание.
Солнце жгло теперь вполне достаточно для того, чтобы дать нам возможность заставить Имбоцви испытать на себе силу нашего «колдовства». Я вынул из кармана очень сильное зажигательное стекло, которым (с целью экономии спичек) часто пользовался для зажигания дров и, держа его в одной руке и зеркало в другой, занял положение, удобное для эксперимента. Бабемба и колдун так яростно спорили друг с другом, что, по-видимому, не замечали того, что я делал. Я направил зажигательное стекло прямо на грязный хохол Имбоцви, намереваясь прожечь в нем дыру. Но этот хохол, по-видимому, поддерживался изнутри чем-то весьма горючим, тростинкой или палочкой из камфорного дерева, потому что через тридцать секунд он запылал как факел.
— О! — вскричали наблюдавшие за этим кафры.
— Вот это ловко! — вскрикнул Стивен.
— Смотрите, смотрите! — восхищенно закричал Бабемба. — Теперь ты, гнилой нарыв, поверишь, что это действительно великие маги?
— Почему ты, сын собаки, смеешься надо мной? — завизжал разъяренный Имбоцви, не понимавший, в чем дело. В его уме зародилось подозрение, он поднес руку к своему хохлу и отдернул ее с воем. Потом он начал прыгать и вертеться, отчего огонь разгорелся сильнее. Зулусы захлопали в ладоши, Бабемба тоже. Стивена охватил один из его идиотских припадков веселости. Что касается меня, то я испугался. Недалеко от меня стояло большое деревянное кафрское ведро, из которого бралась вода для варки кофе. Я схватил его и подбежал к Имбоцви.
— Спаси меня, белый господин! — завопил он. — Ты величайший колдун, и я твой раб…
Тут я оборвал его, опрокинул ему на голову ведро, в котором она исчезла, словно свеча в тушителе. Вода лилась по всему Имбоцви, стоявшему очень смирно, а из-под ведра шел дым с неприятным запахом.
Убедившись, что огонь потух, я снял ведро с колдуна, лишенного теперь своей изысканной прически. Он почти не был обожжен, так как я поспел со своею помощью как раз вовремя, но зато остался лысым. При малейшем прикосновении его сожженные волосы рассыпались до самого корня.
— Они все опадают, — удивленно сказал он, ощупывая свою голову.
— Да, — ответил я, — наш щит действует хорошо, не правда ли?
— Можешь ли ты, белый господин, возвратить их обратно? — спросил он.
— Это зависит от того, как ты будешь вести себя, — ответил я.
После этого он, не сказав ни слова, повернулся и пошел к своим воинам, которые встретили его взрывами хохота. Очевидно, Имбоцви не пользовался среди них популярностью, и они были рады его поражению.
Бабемба тоже был чрезвычайно доволен. Он сейчас же начал отдавать распоряжения относительно доставки нас к королю в его столицу, называющуюся Безу, причем дал торжественное обещание, что ни он, ни его воины не причинят нам никакого вреда.
Один только Имбоцви не оценил нашей магии. Когда он уходил, я прочел в его взгляде крайнюю ненависть. Я подумал, что, быть может, лучше было бы не применять зажигательного стекла, хотя у меня не было намерения опалить ему всю голову.
— Отец мой! — сказал мне Мавово спустя некоторое время. — Лучше было бы, если бы ты совсем спалил эту змею, ибо тогда ты уничтожил бы ее яд. Я тоже немного колдун и скажу тебе, что наш брат больше всего не любит быть осмеянным. Ты осмеял, Макумазан, этого колдуна перед его народом, и он не забудет этого.
IX. Бауси — король племени мазиту
Около полудня мы тронулись в путь и направились в город Безу, резиденцию короля Бауси, куда должны были прибыть к вечеру следующего дня. В продолжение нескольких часов весь отряд мазиту шел впереди, или, вернее, вокруг нас. Но мы пожаловались Бабембе на пыль и шум, и он с положительно трогательным доверием услал отряд вперед. Однако он предварительно заставил нас поклясться «нашими матерями» (среди многих африканских племен это — самая священная клятва) в том, что мы не будем пытаться бежать. Признаюсь, я, не чувствуя особенной любви к мазиту, не сразу решился согласиться на это (от Джерри я узнал, что расстроенный Имбоцви покинул отряд и ушел вперед по какому-то собственному делу). Если бы решение зависело исключительно от меня, — я бы попытался бежать через пограничный кустарник и пробраться к югу, по пути добывая себе пропитание охотой. Таково было также желание зулусских охотников, Ханса и, особенно, Самми. Но когда я сказал об этом Стивену, он начал упрашивать меня оставить эту мысль.
— Послушайте, Квотермейн, — говорил он, — я пришел в эту покинутую богом страну, чтобы добыть здесь большую Cypripedium, и либо добуду ее, либо умру. Конечно, — прибавил он, посмотрев на наши несколько бледные лица, — я не имею никакого права подвергать риску вашу жизнь. Поэтому, если вы считаете положение опасным, я пойду один с этим стариком Бабембой. Кто-нибудь из нас должен посетить крааль Бауси, на случай, если туда явится джентльмен, которого вы называете братом Джоном. Короче говоря, я пришел к определенному решению, и дальнейший разговор об этом бесполезен.
Я закурил трубку и, глядя на этого упрямого юношу, постарался рассмотреть положение с разных точек зрения.
В конце концов я пришел к заключению, что он прав. Правда, подкупив Бабембу — или иным путем, — мы могли бы бежать и избавиться от многих опасностей. Но, с другой стороны, мы пришли в это дикое место совсем не для того, чтобы бежать отсюда. Далее, за чей счет мы прибыли сюда? За счет Стивена Соммерса, желавшего идти вперед!
Наконец, не говоря уж о возможности встречи с братом Джоном (с которым я не был связан обязательством, так как он не дождался нас в Дурбане), мне не нравилась мысль остаться побежденным. Мы собрались посетить загадочных дикарей, почитающих обезьяну и цветок, и должны идти вперед до тех пор, пока это будут позволять обстоятельства. Опасности существуют повсюду. Тот, кто бежит от опасности, никогда ничего не добьется.
