— А-а-а! Помогайт! Zu Hilfe!
Крик ворвался в уши и разрушил все мечты. Валерка рефлекторно кинулся на голос, и только потом понял, что это вопит Эйдорф. Подбежав ближе, Мещеряков разглядел, что профессора мутузят человек пять, не меньше. В такие минуты всякий пожалеет, что бросил работать в ЧК. Предупредительный выстрел в воздух разогнал бы эту шпану в одну минуту.
Валерка добежал до места уже не сражения, а просто избиения. Профессор хоть и был крепким мужчиной, но против стольких противников не устоял и десяти секунд.
— Пацаны, впятером на одного не честно! — Мещеряков снял очки и сунул в карман.
— Да пошел, ты! — повернулся один из хулиганов.
Валера не стал дожидаться, пока это сделают и остальные, а свалил противника коротким ударом в челюсть. Шпана поняла, что этот невысокий парень лезет в драку всерьез, и дружно напала на заступника. Ближайший попытался пнуть, а второй ударить в лицо. Валерка нырнул под руку, а ногу поймал и дернул на себя и вверх. Взмахнув второй конечностью, хулиган шлепнулся на мостовую. Оставшаяся пара за это время обошла профессора (они били его с другой стороны) и напала на Валерку. Занятия по французской борьбе и впоследствии боксу, позволили Мещерякову отбиваться целую минуту. Хулиганы нападали дружно, их тактика была отшлифована участием не в одном десятке драк. Потом Валера пропустил прямой удар в лицо, ослеп на секунду и в следующее мгновение его бы сбили, но чуть живой Эйдорф сумел пнуть в коленную чашечку врага, готового нанести решающий удар. Валерка успел отступить и собраться с силами для следующего раунда.
— Помогайт! — продолжал кричать профессор.
— Ша, он мой! — сказал старший в банде и достал из-за голенища нож.
Блеск хищного лезвия не отвлек внимания Мещерякова, он знал, что противнику нужно смотреть в глаза. Главарь бросился вперед, но прицеливающийся взгляд выдал направление удара. Валерка поставил блок, используя нож, как рычаг, вывернул кисть противника и одновременно ударил его в челюсть. Нож звякнул о мостовую, а главарь опрокинулся навзничь. Его подручные взвыли и всей стаей кинулись на чересчур ловкого врага, стараясь захватить его в кольцо.
— Шухел, блатва! — раздался предостерегающий крик.
— Кирпич? — удивился Мещеряков.
— Стой! Стрелять буду! — к месту действия спешили охранники-чекисты, они наконец услышали крики профессора.
Хулиганы рассыпались и мгновенно пропали в темноте — тоже, наверное, отработанный до рефлекса прием.
Валера склонился над Эйдорфом.
— Как вы, Генрих? Идти сможете?
— Не знаю.
— Товарищ Мещеряков?! — узнали его бывшие коллеги.
— Я в порядке, — отозвался Валера. — Их шесть человек — шпана, один мальчишка, он шепелявит. Побежали туда.
Чекисты помчались следом и пропали во тьме.
Мещеряков помог профессору подняться.
— Обопритесь на меня, смелее.
Кое-как они доковыляли до дома немца, при свете фонаря Валерка осмотрел раны профессора. Разбитый нос, синяки, ссадина на голове.
— Герр Эйдорф, может быть, доставить вас в больницу?
— Не стоит, — хоть и морщась, сказал профессор, — до утра не умру.
— Почему так мрачно? Все обошлось.
— Сейчас — да.
— Но почему вы полагаете, что эти хулиганы…
— Это не хулиганы. Насколько я заметил, они были совершенно трезвыми. Более того, они по-немецки спросили у меня денег.
— Полагаете, они вас ждали?
— Выходит так, — сказал Эйдорф. — Помогите мне…
Мещеряков вновь подставил плечо, и они стали подниматься по лестнице.
— Помните записку, Валерий?
— Думаете, это они?
— Что ж тут думать, все очевидно.
У запасливого немца в квартире нашелся йод, Валерка смазал ссадину. Эйдорф смыл кровь и пере оделся в чистый костюм.
— Как вы себя чувствуете, Генрих?
— Значительно лучше, — сказал профессор и попробовал улыбнуться. — Шутка с рисованным «буржуем» оказалась серьезнее, чем мы думали?
— Получается так, — ответил Валера. — Я сейчас зайду к дежурным, попрошу, чтобы они присмотрели за вашим домом, а завтра поговорю с друзьями-чекистами.
— Большое вам спасибо, Валерий. Я так испугался, что до сих пор не поблагодарил вас за спасение. Не будь вас рядом, не знаю, чем бы все это закончилось.
— Я думаю, что шантажисты хотели вас только напугать.
— Знаете, им это удалось, Валерий.
— Я спрошу насчет телефона.
— Еще раз большое спасибо за помощь.
— Заприте за мной дверь, Генрих.
— Можете не сомневаться, — крепко пожимая на прощанье руку спасителя, сказал Эйдорф. — Я близок к тому, чтобы построить за ней настоящую баррикаду. До свидания.
Герр Эйдорф поправил сползающую повязку (это ужасно неудобно — самому себе бинтовать голову) и, деликатно постучав, открыл дверь кабинета.
— Стой! Руки!
От неожиданности профессор выполнил команды.
— Да это я не вам, товарищ, — сказала Ксанка и снова обратилась к оборванному мальчишке, который стоял с самым виноватым видом.
— Славка, покажи руки!
Мальчишка протянул девушке карандаш.
— Сядь!.. Что вы хотели?
— Я есть профессор…
— Я больше не буду, тетенька!.. — заревел вдруг Славка в полный голос.
— Подождите, товарищ, садитесь, — пригласила Ксанка, вставая из-за стола. Она выглянула в коридор. — Остапенко, забери мальчишку, я потом с ним договорю.
Эйдорф сел на стул и, пользуясь паузой, осмотрел помещение, даже постучал костяшками по перегородке.
— Слушаю вас, — чекистка вернулась на место. — Вы преподаете в детдоме?
— Нет, нет, найн! Я есть профессор из Германия Генрих Эйдорф. Я приехал учить студентоф ф институте.
— А-а, Валера рассказывал, — вспомнила Оксана. — Хотите помочь беспризорным детям?
— Причем здесь: помочь детям? Это Чека?
— Понимаю, — Ксанка выразительно поглядела на марлевую повязку через голову немца. — Это точно были дети?
— Это был бандиты!
— Не горячитесь, товарищ Эйдорф. Дети здесь при том, что я отвечаю в губчека за борьбу с беспризорностью. А вам, профессор, нужно к Якову Цыганкову, он как раз такими делами занимается.
— Где он есть?
— Направо, через дверь, — указала девушка.
— Нихт, не понимайт. Как это: «через дверь»?
— Ну, пойдемте, — снова поднялась с места Ксанка, — я вас провожу.
— Очень, очень благодарит! — обрадовался немец. — Я путать учреждения. Коридоры, кабинеты. Даже ф Германия. Очень рассеят…ный?
— Рассеянный, — девушка кивнула, что поняла. — С учеными это бывает.
