– Вы хотите отменить завтрашнее представление?
Все – и в том числе Бине – повернулись к Андре-Луи.
– А что же нам делать? Играть «Фигаро-Скарамуша» без Скарамуша? – насмешливо спросил Бине.
– Конечно нет. – Андре-Луи вышел вперед. – Но можно ведь перераспределить роли. Например, у нас есть прекрасный актер Полишинель.
Полишинель отвесил ему поклон.
– Тронут до слез, – заметил он, как всегда сардонически.
– Но у него есть собственная роль, – возразил Бине.
– Маленькая роль, которую мог бы сыграть Паскарьель.
– А кто будет играть Паскарьеля?
– Никто. Мы его уберем. Пьеса не должна пострадать.
– Он предусматривает все. Что за человек! – съязвил Полишинель.
Но Бине не спешил соглашаться.
– Вы предлагаете, чтобы Полишинель играл Скарамуша? – недоверчиво спросил он.
– А почему бы и нет? При его способностях он должен справиться.
– Опять-таки тронут до слез, – вставил Полишинель.
– Играть Скарамуша с такой фигурой? – Бине приподнялся, чтобы ткнуть указующим перстом в сторону плотного, коренастого коротышки Полишинеля.
– За неимением лучшего, – возразил Андре-Луи.
– Тронут столь глубоко, что рыдаю в три ручья. – На этот раз поклон Полишинеля был просто великолепен. – Нет, в самом деле, выйду на воздух, чтобы остыть, – ведь мне столько раз пришлось краснеть.
– Пошел к черту, – напутствовал его Бине.
– Чем дальше, тем лучше. – Полишинель направился к двери. На пороге он остановился и принял театральную позу. – Слушай меня, Бине. Вот теперь я не буду играть Скарамуша ни за что на свете. – И он вышел. Надо сказать, это был весьма величественный уход.
Андре-Луи пожал плечами, развел руками и вновь опустил их.
– Вы все испортили, – сказал он господину Бине. – А все так легко можно было уладить. Ну да ладно, хозяин здесь вы, и поскольку вы хотите уезжать, я полагаю, нам следует заняться сборами.
Он тоже вышел. Господин Бине минуту постоял, размышляя, и его маленькие глазки стали очень хитрыми. Он нагнал Андре-Луи в дверях.
– Давайте пройдемся вместе, господин Parvissimus, – сказал он очень ласково.
Господин Бине взял Андре-Луи под руку и вывел на улицу, где все еще царило оживление. Они прошли мимо палаток, выстроенных на рынке, и спустились с холма к мосту.
– Вряд ли мы будем завтра укладываться, – наконец сказал господин Бине. – Нет, завтра вечером мы играем.
– Насколько я знаю Полишинеля – нет. Вы…
– А я думаю не о Полишинеле…
– О ком же тогда?
– О вас.
– Я польщен, сударь. Что же именно вы обо мне думаете?
На вкус Андре-Луи, тон у Бине был слишком льстивым и вкрадчивым.
– Я думаю о вас в роли Скарамуша.
– Фантазия, – сказал Андре-Луи. – Вы, конечно, смеетесь.
– Ничуть. Я вполне серьезен.
– Но я же не актер.
– Вы мне говорили, что смогли бы играть.
– О, при случае… возможно, маленькую роль…
– Но, сыграв большую роль, вы можете прославиться за один вечер. Многим ли выпадал подобный шанс?
– Я не стремлюсь к этому, господин Бине. Не сменить ли нам тему? – У него был ледяной тон еще и потому, что он почуял в поведении Бине какую-то скрытую угрозу.
– Мы сменим тему, когда это будет угодно мне, – сказал Бине, обнаруживая стальную хватку, таящуюся под вкрадчивостью. – Завтра вечером вы будете играть Скарамуша. У вас гибкий ум, идеальная фигура и едкий юмор, как раз подходящий для этой роли. Вы должны иметь большой успех.
– Гораздо вероятнее, что я с треском провалюсь.
– Не важно, – ответил Бине и цинично пояснил свою мысль. – Это будет лично ваш провал, а деньги от сборов к тому времени уже будут у нас в кармане.
– Благодарю вас, – сказал Андре-Луи.
– Завтра вечером мы можем заработать пятнадцать луидоров.
– К несчастью, у вас нет Скарамуша, – сказал Андре-Луи.
– К счастью, он у меня есть, господин Parvissimus.
Андре-Луи высвободил руку.
– Вы начинаете меня утомлять, – сказал он. – Пожалуй, я вернусь.
– Минуточку, господин Parvissimus. Уж если мне суждено потерять пятнадцать луидоров, не обессудьте, если я заработаю их иным способом.
– Это ваше личное дело, господин Бине.
– Простите, господин Parvissimus, но, возможно, оно касается и вас. – Бине снова взял его под руку. – Окажите любезность перейти со мной через дорогу вон к той почте. Мне нужно кое-что показать вам.
Андре-Луи пошел с ним. Еще до того, как они подошли к листу бумаги, прикрепленному к двери, он уже совершенно точно знал, что на нем написано. И действительно, объявление гласило, что вознаграждение в двадцать луидоров будет уплачено тому, кто даст сведения, которые помогут задержать некоего Андре-Луи Моро, адвоката из Гаврийяка, которого разыскивает королевский прокурор Рена по обвинению в призыве к мятежу.
Господин Бине наблюдал за Андре-Луи, пока тот читал. Они так и стояли под руку, и хватка у Бине была мертвая.
– Итак, мой друг, выбирайте, – сказал он, – угодно ли вам быть господином Parvissimus’ом и сыграть завтра Скарамуша или Андре-Луи Моро из Гаврийяка и отправиться в Рен, к полному удовольствию королевского прокурора?
– А что, если вы ошибаетесь? – спросил Андре-Луи, лицо которого было непроницаемо, как маска.
– Я все же рискну, – хитро взглянул на него господин Бине. – Вы, кажется, упомянули, что вы адвокат. Какая неосторожность, мой милый. Вряд ли два адвоката будут одновременно скрываться в одной округе. Как видите, тут особого ума не надо, чтобы догадаться. Итак, господин Андре-Луи, адвокат из Гаврийяка, что будем делать?
– Мы обсудим это на обратном пути, – сказал Андре-Луи.
– А что тут обсуждать?
– Мне кажется, есть некоторые детали. Я должен знать, на каком я свете. Пойдемте, сударь, будьте так добры.
– Отлично, – отвечал Бине, и они повернули обратно по улице, но господин Бине цепко придерживал своего молодого друга за руку и был начеку на случай, если бы тому вздумалось сыграть с ним шутку. Однако эта предосторожность была излишней, так как Андре-Луи был не из тех, кто тратит энергию впустую. Он знал, что тяжелый и мощный Панталоне физически гораздо сильнее его.
– Если я поддамся на ваши весьма красноречивые и соблазнительные уговоры, господин Бине, – сказал он ласково, – какие у меня гарантии, что вы не продадите меня за двадцать луидоров после того, как я сыграю свою роль?
– Порукой мое слово чести, – выразительно ответил господин Бине.
Андре-Луи рассмеялся.
– О, мы заговорили о чести, вот как! Нет, в самом деле, господин Бине, вы определенно считаете меня идиотом.
В темноте он не видел, как краска прилила к круглому лицу господина Бине. Толстяк помолчал, а потом ворчливо ответил:
