перерезать всех вас по одному ночью. Так я планировал поступить. А после спрятать тела, будто вас тут и не было. Но вышло, как вышло. Вы живы, они — нет.
— К чему тебе вообще наша смерть?
— Замком Монро может владеть исключительно наследник фамилии Монро, и никто иной.
Фанатик? Не очень-то он похож на помешанного. Наоборот, до сих пор Виктор вызывал впечатление человека умного и расчетливого. И не он начал ту драку, а его сумасшедшая мамаша. Думаю, горбун дал бы бросить себя в камеру без сопротивления, а потом выпросил бы милостыню, ведь никаких доказательств против него лично у меня не имелось.
Маглая сильно поспешила. Кстати, о ней.
— Почему твоя мать убила Жака? Он-то чем ей навредил? Бедняга ведь даже говорить толком не мог, мычал что-то себе под нос, не больше.
Виктор отвернулся. Кажется, я его зацепил. Сына он любил, даже такого больного, идиота от рождения, никчемного, выжившего лишь благодаря посторонней заботе. В эти времена уродцев не слишком-то привечали, предпочитая удавливать их сразу после рождения. А тех, кто умудрялся прожить хотя бы несколько лет, вполне могли утопить в ближайшей луже по приказу церкви. Ведь «их глазами на мир смотрит сам Сатана». Будто ему сложно найти глаза получше.
Видя, что горбун ничего не собирается отвечать, я продолжил сам:
— Понимаю. Сказать он ничего не мог, но мог показать нечто неуместное. Не так ли? У замка ведь много секретов. И я уже разгадал один из них.
Виктор резко поднял голову, впившись в меня взглядом, но на моем лице прочитать что-либо было невозможно. Я много репетировал прежде, чтобы добиться столь каменного выражения. Атос тоже удивленно посмотрел на меня, но, не дождавшись пояснений, лишь пожал плечами. Мол, когда будет нужно, тогда я и расскажу. Правильный подход.
— Вы блефуете! — сделал для себя вывод горбун. — Ничего вы не знаете, и знать не можете. Да и знать-то нечего!
— Кто уронил на меня люстру? — я подошел к нему вплотную и приставил нож к его шее. — Говори, горбатый!
— Это замок, ваша милость, — нагло, с откровенной ехидцей в голосе улыбнулся урод, — я же говорил прежде: замок вас не принял!
— Ничего, — ухмыльнулся я в ответ, — еще примет, даю слово!
После чего коротким движением отрезал у него левое ухо, и отшвырнул кусок плоти в сторону. Никакого внутреннего сопротивления к этому действию я не испытал.
Виктор даже не вскрикнул, лишь удивленно повел плечами, видно, не веря, что я оказался способен на поступок, коим многие дворяне побрезговали бы. Пытать самолично — все равно, что ступить в навоз и потом лечь в грязных сапогах в постель. Моветон. Но я не из брезгливых. Для правого дела я способен и на большее. А мое дело всегда правое.
— Подумай до завтра над моими вопросами! А чтобы лучше думалось, придется тебе эту ночь провести на ногах. А с утра продолжим…
Я кивнул Атосу на выход. Тот не ожидал столь быстрого исхода, но спорить, конечно, не стал.
Напоследок я приблизился к горбуну очень близко и прошептал ему в самое ухо:
— Я знаю про дверь в шкафу! Подумай, что я еще знаю…
В глазах Виктора мелькнуло нескрываемое удивление, он явно хотел что-то сказать в ответ, и едва удержал в себе вырывающиеся слова. Я похлопал его по плечу, и оставил висеть в кандалах. Женевскую конвенцию соблюдать не требовалось, и вообще, свои меры воздействия я считал вполне человеколюбивыми. В прежние века тамплиеры и не такое проделывали с пленными.
Когда мы вышли обратно во внутренний двор, Арман все же спросил:
— Не быстро ли мы завершили нашу… хм… беседу? Мне кажется, он уже готов был начать говорить.
— Этот тип вряд ли заговорит, даже если мы отрежем поочередно все его члены, а в глотку зальем расплавленный металл. Тем более, нам нечем его шантажировать. Скорее всего, в этом и был план Маглаи — своей рукой уничтожить единственного человека, который был ему близок. Свою жизнь старуха ценной не считала. Убив Жака, она лишила нас рычага давления. Поэтому я не тороплюсь. Нужно придумать, на чем мы можем еще сыграть, чтобы заставить его разговориться. Иначе, придется разгадывать все местные загадки самостоятельно, а это займет слишком много времени, которого у нас просто нет…
Услышав последние слова, Атос помрачнел. Со вчерашнего дня я не видел его сверток, который он столь бережно охранял от всех вокруг. Как видно, Арман запрятал его где-то в замке. Ну да ладно, пока что это исключительно его секрет. Хотя рано или поздно придется решать, подчиниться ли воле кардинала или проигнорировать его приказ.
— Господа! Где вы ходите? — нам навстречу выскочил д’Артаньян. — Обед ждет вас! К тому же, я, таки, отыскал винный погреб. И, смею заверить, там было, чем поживиться! Барон, вы же не против того, что я позаимствовал пару бутылок?
— Шевалье, — искренне ответил я. — Сочту за честь, если вы опустошите местные погреба целиком. Идемте же скорее, оценим ваши кулинарные таланты, я изрядно проголодался!
Д’Артаньян поскромничал, когда говорил о паре бутылок. Он притащил и выставил на стол не менее тридцати бутылок, но этот откровенный грабеж меня позабавил и даже порадовал. Хоть один человек еще не разучился ценить жизнь во всех ее проявлениях. И я был рад называть его своим другом, хотя прежде и представить подобного не смог бы.
Ароматами тушенной с травами конины можно было поднять мертвого из могилы, паралитика заставить бежать вприсядку, а гугенота побрататься с католиком — и все это за скромную порцию гасконского гуляша!
Я никогда не был любителем конины, но тут, что называется, сам д’Артаньян велел!
Гасконец приготовил ужин на кухне, расположенной внизу, и уже перетащил еду и посуду в большую столовую, где вчера произошли столь драматические события, начавшиеся в падения люстры, и закончившиеся гибелью трех человек.
Вот только ни он, ни Атос об этом даже не вспоминали. Эти люди удивительно умели жить одним днем. Для них смерть была столь же естественным и повседневным явлением, как еда или питье. Да, кто-то постоянно умирал вокруг, но до тех пор, пока это не мы, нечего печалиться.
Предварительно мы проверили, опущены ли герсы на въезде. Сегодняшним вечером я случайных гостей не ждал, как не ждал и возвращения мэтра Жоли и братьев Дюси — их миссия требовала большего времени. А потайной ход наверху я завалил накрепко, так что и с той стороны тоже не должно было быть сюрпризов.
Я задумался о пещере. Понятно, что
