Уже после появления Алексея Лаптева и Джона Келли у нас появились цинк-хлорсеребряные элементы, эти элементы можно было использовать на воде. Попутно была открыта и быстро освоена гальванопластика. Четыре вида химических источника электрического тока, при том три из них были мне знакомы по моей прежней жизни. На подобный успех я честно говоря не рассчитывал, просто фантастика.
Параллельно мы пытались делать электродвигатели, они же генераторы. Мои умники быстро сообразили и доказали одно из главнейших положений электротехники: генератор электричества и обычный электродвигатель, это одно и то устройство, всё зависит в какую сторону вал вращается.
Но вот работоспособный двигатель у нас как раз и не получалось сделать очень долго. Чего стоило научиться вручную делать катушки индуктивности. И только когда мы добились успехов в создании электрических батарей, дело двинулось вперед, подключились наши лучшие технические кадры и поздней осенью 1783-ого года мы наконец-то создали первые образцы вполне работоспособных электрогенераторов и соответственно и двигателей.
К этому времени мы уже знали что такое гальванопластика, электролиз, сумели получить электрическую дугу и начать её изучение, создать электрический телеграф и начать строительство телеграфной линии: Усть-Ус-завод на Терешкина-Усинск-Железногорск-Медвежий перевал-Туран. Азбуку Морзе я не знал, но её принцип был простой и понятный и Степан за два дня разработал свою систему и пока строилась первая очередь телеграфной линии от Усинска до завода, подготовил первых телеграфистов.
Осенью 1783-ого года было сделано еще одно великое открытие: «изобретение» радио и с началом 1785-ого года наши лучшие научно-технические кадры занялись совершенствованием аппаратуры для радиосвязи.
Успехи в изучение и освоение электричества почти похоронили идею Якова создания газового освещения. Но он сильно из-за этого не переживал, могильщиком своей идеи был он сам. Ему удалось создать первую лампу накаливания. Мы воспроизвели будущие эксперименты Хамфри Дэви создания лампы накаливания путем пропускания тока через тонкую полоску платины. Яков загорелся этой идеей, мы с много беседовали и фантазировали на эту тему и в итоге он создал целых две лампы накаливания, одну с вольфрамовой нитью, другую с платиновой синтетической нитью по технологии итальянца Алессандро Круто разработанной в 1880-ом году. Ненавязчиво я подкинул ему идею замены вакуума на какой-нибудь газ и он очень быстро нашел одно из этих веществ, красный фосфор и его соединения. Всё это Яков делал в то же время как создавались электрические батареи и постепенно в наших домах стало появляться электрическое освещение. Электрические батареи для бытовых целей выпускались естественно двенадцати вольтовыми. А улицы наших городов, поселков и станиц пока стали освещать газовые фонари конструкции Миронова. Светильный газ производился на коксовых батареях заводов на Терешкина и в Туране.
За все время завод построил почти тридцать паровых машин. Одна из них качала воду из Уса и осуществила идею Фомы Васильевича о центральном водоснабжении Усинска. Причем воплощение превзошло даже первоначальный замысел. Забор воды был настолько выше по течению, что обеспечивал не только Усинск, но и Железногорск. Целых три года неугомонный дедушка Фома руководил литьем керамических труб, а затем и их укладкой. Свое детище в работе он не увидел. Неугомонный старик умер за месяц до начала работы водопровода в Усинске. На его место в Совете избрали Якова Ивановича Миронова.
Пять паровых машин мы поставили в Минусинск. Первая была отправлена в семьдесят девятом году. Три месяца потратили наши мастера на её установку и обучение. Через год поехали еще две в небольшой городок Кузнецк. Там мы решили начать строить современный металлургический завод, у нас использовалась такая терминология, мы не говорили железоделательные заводы.
Под это дело наш торговый партнер собрал компанию сибирских купцов и завод строился полностью на их деньги. В долю он позвал всех обиженных на него. Дело шло туго, за прошедшие пять лет только-только завершили строительство и готовились провести первую плавку.
Еще две машины оправились на Алтай и Петр Евграфович с целой бригадой провел там почти полгода, обучая местных инженеров и мастеровых.
Закрома у нас просто ломились от изобилия всего, что только можно было выращивать в долине и в Туве. Причем наше сельское хозяйство еще поставляло нужное сырьё для промышленности. Серафима Миронова оказалась большой умницей и добилась потрясающих успехов в селекции картофеля и сахарной свеклы. Окружной начальник заслал человека в Берлин к самому Андре́асу Сигизму́нду Ма́ргграфу и за немалые деньги немец передал нам результаты проведенных в 1747-ом году исследований тонких срезов естественных гибридов лиственной и корнеплодной свеклы. В них он обнаружил кристаллы сахара и определил, что его содержание — 1.3 процента. Господин Ма́ргграф помог щедрому любопытному русскому отобрать нужные образцы будущей сахарной свеклы и через несколько месяцев Серафима Карловна продолжила его работы, опередив ученик Франца Карла Ашара, официального ученика Андре́аса Сигизму́нда. Благодаря ей у нас было достаточно сырья для производства резиновых изделий, помимо оранжерей фикусы у нас росли чуть ли не на каждом окне.
Лен, конопля и прочие технические культуры уже пару лет производились в достаточных количествах и Яков сумел уже получить пироксилин из льна и на подходе были пороха из конопли. Льняной порох был просто сказка, снаряды и пули летели и дальше и попадали точнее.
Картошка стала для нас вторым хлебом, все к ней быстро привыкли и только нахваливали. Тувинцы то же быстро оценили новый овощ и также начали его выращивать.
Везде у нас были понастроены зимние теплицы и круглый год мы ели свежие овощи и зелень. И мало того, в них выращивались экзотические фрукты: различные цитрусы, виноград, персики, абрикосы, черешня, ананасы и даже бананы.
Когда начались наши войны в Туве, монахи — друзья Лонгина предпочли уйти от греха. Но когда установился мир, они снова пришли и очень помогли нам. Всякие экзотические фрукты появились только благодаря им. Вместе с китайцами с Усть-Элегеста они наладили достаточно масштабную торговлю с Китаем. Постепенно отношения с монахами стали настолько дружескими, что они попросили меня помочь с основанием нового стационарного хурээ. Просьба была совершенно необычной, они хотели уйти в Тоджинскую котловину и попросили меня походатайствовать перед Тожу-найоном. Тоджинский властелин уже полностью зависел от нас, и естественно не отказал и в его ставке появилось хурээ. Несколько лам не пошли в эту глушь и остались в хурээ на Сесерлиге. После этого ламы стали помогать нашей разведке.
Именно эти монахи первыми принесли нам плохие вести с юга.
Глава 20
Плохие вести с юга первыми принесли монахи, ламы хурээ на Сесерлиге. Сначала они сообщили о прибытие в Улясутай в ставку великого цзяньцзюня больших военных чиновников из столицы Поднебесной. Лонгин сразу уехал в Туву и очень вовремя, через две недели, в середине марта пришла весточка о приезде в ставку императорского наместника цинского полководства Чжао Цзинбао, а затем и прибытии первых цинских войск. Чжао Цзинбао был опытным полководцем и умел воевать. Когда-то его даже называли великим, но последняя компания была неудачной и его звезда померкла. Поэтому Чжао Цзинбао рвался в бой, это был его последний шанс вернуть расположение императора.
Прибывающие войска в основном были частями Армии Зеленого штандарта и они укомплектовались ханьцами, то есть китайцами.
Чисто маньчжурских и монгольских частей было очень мало, маньчжуры не горели желанием воевать в наших краях, а монголам просто не было прежнего доверия. В отличии от прежних наших противников, треть прибывающих была вооружены мушкетами с фитильными замками. Преобладала естественно кавалерия.
А в середине апреля стала подходить артиллерия и многочисленные тыловые части и в последних числах месяца Чжао Цзинбао выступил в поход.
