— Что касается Швейцарии, — продолжал Леон, — то это очень красивый, очень величественный, но отнюдь не веселый край… Пусть восхищаются сколько угодно высокими горами, покрытыми вечным снегом, которые как будто служат лестницами, чтобы достигнуть облаков, я предпочитаю свежую зелень снегам, и запах апельсиновых деревьев тому воздуху, которым дышат в швейцарских шале.
— Да, — бормочет господин Шалюпо с расстроенным видом, — да, эти шале… там делают сыр… действительно, не замечал, что он пахнет померанцем.
— Надолго ли вы приехали в Париж, племянник? Я думала, что вы отказались от столичной Жизни.
— Я пробуду здесь столько времени, сколько будет угодно моей жене, это совершенно зависит от ее воли, но так как почти всегда мы желаем одного и того же, то… решит она.
— Боже мой, друг мой… я сделаю как тебе будет угодно.
— Какие голубки, — говорит, насмешливо улыбаясь, госпожа де Фиервиль. — Право, из вас обоих надо бы набить чучел… Ах, извините, я хотела сказать, что вас обоих надо вставить в рамку.
— Очень может быть, тетушка, что в глазах некоторых особ счастливое супружество кажется смешным, но жена моя и я имеем слабость предпочитать свое счастье тому, что люди говорят. Не правда ли, Агата?
— Я думаю так же, как ты, друг мой.
Госпожа де Фиервиль, стараясь замять этот разговор, поспешно обращается к господину Шалюпо:
— Как понравилась вам новая опера? Я видела вас в театре прошлую пятницу.
Но вместо того чтобы отвечать, господин Шалюпо продолжает смотреть на Вишенку, и глаза его принимают испуганное выражение.
— Разве вы не слышите, милостивый государь, — гневно говорит ему жена, — что у вас спрашивает госпожа де Фиервиль?
— Ах, извините!.. Да… да… Я слышал… я не слышал…
— Я спрашивала вас, милостивый государь, как понравилась вам музыка последней оперы.
— Музыка? Да… не знаю… я думаю, что я ничего не слышал!..
— Да что это с вами такое сегодня, милостивый государь! — вскрикивает госпожа Шалюпо. — Где находятся ваши мысли? Вы так рассеянны, это ни на что не похоже! Я вас не узнаю! Вы были в опере в прошлую пятницу и не слышали музыки?
Господин Шалюпо старается оправиться, он смеется, сморкается, делает вид, что чихает, но ясно заметно, что он все это для того, чтобы не выдать мысль, которая его преследует.
От госпожи де Фиервиль не скрылось ни его волнение, ни замешательство, которое обнаруживалось по мере того, как он вглядывался в жену ее племянника, но она ничем не выдает, что заметила странности поведения, напротив, стараясь вывести его из затруднительного положения, говорит:
— Ах, боже мой, милая госпожа Шалюпо, неужели вы будете ссориться со своим мужем из-за того, что он мало слушал музыку… и много смотрел на ложи. Иногда замечаешь в ложах особ, с которыми давно не виделся… случай доставляет такие непредвиденные встречи…
— Действительно, сударыня, случай… и потом бывает сходство, которое вас поражает… обманывает!
— Разве вы отыскали в опере какого-нибудь своего давнишнего знакомого? Вы мне ничего об этом не говорили.
— Я, милый друг? Но я сидел рядом с оркестром… и был очень доволен музыкой.
— А только что говорили, что ничего не слышали… Господин Шалюпо, очень странно!..
Леона и его жену его разговор этот мало занимает, посидев еще немного, встают и прощаются с госпожою де Фиервиль, для которой этот скорый отъезд как будто неприятен.
— Как! Вы уезжаете, — говорит она, — но вы только что приехали… Вы со мной так церемонны.
— Нам предстоит сделать еще много визитов, — холодно отвечает Леон, — и у нас очень мало свободного времени, потому позвольте засвидетельствовать вам наше почтение.
И с этими словами молодые супруги кланяются и уезжают.
Вишенка вздохнула свободнее, вышедши от госпожи де Фиервиль, а Леон, взяв ее за руку, сказал ей:
— Успокойся душа моя, мы сюда долго не заглянем. Если бы тетка моя приняла нас приветливо, была бы хотя немного любезна с тобою, я бы сказал тебе: «Хотя изредка, но надо с ней встречаться». Получая от нее в ответ только иронию, насмешки, злобные слова. О! В таком случае, моя гордая тетушка, не бойтесь, мы не потревожим вас своими визитами.
После отъезда молодых супругов господин и госпожа Шалюпо тоже хотели уехать, но госпожа де Фиервиль ни за что не желала их отпустить, она усадила возле себя сухопарую, высокую даму и, держа ее за руку, сказала:
— Прошу вас, не оставляйте меня так скоро, посидите еще немного. И потом мне очень хочется знать ваше мнение… о жене моего племянника. Скажите мне, моя красавица, как вы ее находите?
— Я… боже мой… вы знаете, я не имею привычки наблюдать. Наконец… у всякого свой вкус, эта дама хорошенькая, конечно… но, такая красота мне не нравится… Нет ничего правильного в чертах ее лица… они ни греческие, ни римские… не знаешь, что это такое.
— Я с вами согласна… не знаешь, что это такое… Мне очень нравится это определение!.. А вы господин Шалюпо… каково ваше мнение?
Господин Шалюпо был погружен в свои размышления, и жена крепко ущипнув его за руку, воскликнула:
— Как, опять! О чем вы думаете, Неморин? Скажите! Сейчас же скажите!
Неморин с живостью поднял голову и, стараясь придать себе невинный вид, отвечал:
— Ни о чем, душенька, клянусь тебе, ни о чем…
— Гм. Какое вы чудовище, Неморин! Вы, верно, мечтаете о какой-нибудь вашей новой победе… Если бы вы знали, милейшая госпожа де Фиервиль, какой ловелас мой муж!..
— В самом деле!.. Господин Шалюпо — соблазнитель?..
— Не думайте этого, сударыня, жена моя шутит!
— Нет, милостивый государь, я не шучу!.. К тому же вы довольно известны в свете своими похождениями! И если бы я хотела сказать все, что я знаю… все, что вы сделали ужасного! Ах, моя милая, все мужчины негодяи, и вы очень счастливы, что вы вдова…
— Вы не говорите то, что думаете, моя милая, — отвечала, улыбаясь, госпожа де Фиервиль, — но я возвращаюсь к моему вопросу: господин Шалюпо, как вы находите жену моего племянника?
— В самом деле, муж мой должен это знать, потому что он достаточно смотрел на эту даму!
— Я! — бормочет смущенный Шалюпо. — Но я ее не знаю…
— А! Это уже не даром! — говорит длинная, сухая, дама, бросая яростный взгляд на своего мужа. — Вы ее не знаете… Не знаете дамы, которая только что сейчас отсюда вышла?
— Ну да… нет… не знаю… то есть знаю теперь. Но прежде я ее не знал….
— Кто вас спрашивает, знали ли вы ее прежде? Вас спрашивают, как вам показалась ее наружность?
— Наружность?.. Такая, как у всех. В ней нет ничего необыкновенного…
