что женщина должна пользоваться теми же правами, что и мы, мужчины. А если учесть, что они ещё производят потомство, кормят и воспитывают его, то и больше иметь прав.
— У вас заключаются даже браки?
— Нет, Хуан. Браков никто не заключает. Каждый волен сам выбрать для себя жену, мужа. И каждый имеет право расторгнуть договор между ними.
— Выходит, что полная свобода? Как у животных?
— У животных тоже есть такие соглашения. Причём у некоторых на всю жизнь. А мы должны всемерно сливаться с природой. Никто из людей не должен вредить природе. Это самый большой грех на земле.
— И у тебя есть жена?
— Сейчас нет. Я отказался от неё. Мне надо было постичь мудрость предков, понять мироздание мира, а для этого необходимо долго поститься, отказаться от всего мирского. Тогда дух воспарит ввысь, и ему откроются тайны жизни и смерти.
Хуан задумался. Перед мысленным взором промелькнули картины из его недавней жизни. Всё смешалось в голове. Растерянность и неуверенность опутали его всего. А Зенон очень спокойно заметил:
— Это естественно, что ты в смятении. Это говорит о том, что ты имеешь в себе значительную силу разума. Ты способен не просто принимать предлагаемое, а после тщательного обдумывания. Ты можешь стать мыслителем, мудрецом.
— Что ты такое говоришь? Я простой человек — и мудрец? — Хуан откровенно рассмеялся.
— Тут нет ничего смешного, Хуан. Ты сам не знаешь, что из себя представляешь. Но тебе не осилить наши мудрости. Ты слишком тесно связан с людским обществом, и долго не выдержишь нашей жизни. Не сможешь принять безоговорочно наши догмы и обычаи.
— Зачем тогда вы пытаетесь дать мне ваши знания и образ жизнь?
— Потому что ты можешь их использовать во благо другим. Для этого, правда, должны появиться определённые условия. Мы хотим распространять наши идеи. И ты даёшь нам надежду своим миропониманием и восприятием.
— Я должен буду познавать вашу премудрость?
— Обязательно! Без этого ты не сможешь в полной мере творить добро и бороться со злом. Ты должен получить определённые принципы, и мы надеемся, что ты будешь им следовать.
— А ошибки? Они ведь случаются?
— Непременно, Хуан. Нельзя идти по тропе в горах, ни разу не споткнувшись. И всё равно что-то да остаётся у человека после общения с нашими мудрецами. Какие-то зёрна истины останутся.
— Чего же достигли ваши мудрецы? — Спросил Хуан, полагая, что вопрос останется без ответа. Но он ошибся.
— Тебя могут научить угадывать мысли людей. Лечить людей так, что у них пропадают все признаки болезни. Могут научить отражать удары и наносить самим, не имея оружия.
— Вы же не убиваете людей!
— Научат так распределять усилия, что удар окажется точно таким, каким должен быть для сохранения жизни.
— У меня была знакомая сеньора. Она могла угадывать будущее.
— Таким даром и наши мудрецы владеют.
— И как долго надо учиться всем таким премудростям?
— Мгновенно ничего не происходит. Учиться надо долго, упорно, и с большим желанием. Отсутствие любого из этих качеств неизбежно удлиняет срок обучения. У нас есть послушник. Так он раньше меня здесь оказался на три года, и до сих пор не освоил самого простого из учения.
— Значит, ты уже многого достиг?
— Приближаюсь лишь к половине того, что мне положено знать и уметь, — и Зенон с огорчением вздохнул.
— И женщины учатся мудрости, Зенон?
— Если есть желание и способности освоить учение.
— Что-то я редко вижу здесь женщин. Где они прячутся?
— Они не прячутся. Они живут в другой части пещерных ходов. Мы считаем, что общение мужчины с женщиной слишком отвлекает от занятий полезным делом. И только обоюдное влечение их приводит к совместной жизни. Им выделяют отдельную пещеру, где они могут уединиться и жить.
— Тогда как вы знакомитесь друг с другом?
— Для этого существует несколько дней в году. Тогда все собираются в одном зале и определяют своих спутников жизни.
— Очень интересно! И когда ближайший день?
— Тебе очень интересно? Хорошо, Хуан, я скажу. Здесь нет никакой тайны. Это произойдёт, — Зенон замолчал, что-то высчитывая. — Через двадцать три дня.
— И я могу там присутствовать?
— Ты свободный человек и волен распоряжаться, как и все, своими поступками, временем. Мы никого не принуждаем.
— Но у вас должны быть какие-то законы, по которым вы живёте? А наказания за провинности? Они имеются?
— У нас всего два закона, Хуан. Не делать зла людям, и постоянно совершать добро. А наказания? Они имеются. Ослушников просто выгоняют в мир.
— Полагаю, что ты не станешь отрицать, что жизнь намного сложнее, чем понятия добра и зла. Как бывает трудно определить, где добро, а где зло.
— Для этого у нас есть мудрецы. Они способны разобраться во всех тонкостях содеянного, и вынести решение.
— Они не ошибаются?
— Они не ошибаются, Хуан! Их всего трое, и до таких поручений, как суд, их допускают только после тщательной проверки другими семью мудрецами.
— Всего, значит, десять мудрецов в общине?
— Это высшие мудрецы. Они постоянно находятся в состоянии совершенствования личности, много общаются с Высшими силами, — Зенон воздел глаза к потолку. — Эти Высшие силы помогают им жить по правде, распознавать правду, определять истину и выносить решения.
— Разве нет опасности, что один из них захочет возвыситься над другими, заиметь больше власти, чем остальные? Ведь это сущность человека, полагаю.
— Пока этого ещё ни разу не случилось. Мы, простые общинники, тоже много власти имеем, и мы можем контролировать их деятельность. Пока ничего подобного не происходило за более чем сто лет существования общины.
Зенон с интересом смотрел на Хуана, в его взгляде можно было прочитать подозрение и любопытство одновременно. И после некоторого раздумья, он заметил тихо:
— Ты говорил об очень важной стороне любого дела, Хуан. Мудрецы это хорошо понимают и определили раз в четыре месяца проводить собрания общинников для обсуждения деятельности мудрецов, и здесь все имеют право говорить о мудрецах всё. За мою здесь жизнь я только однажды слышал упрёк в сторону одного из них. Потом выяснилось, что то был поклёп, и этот общинник в скором времени был вынужден сам покинуть общину.
Хуан в растерянном удивлении лишь качал головой.
У Габриэлы никак не получалась беременность. Прошёл год её супружеской жизни, а о наследнике ничего не говорило.
Андрес уже сполна испил чашу ревности. В таком городе, как Сан-Хуан скрыть что-либо из высшего общества было невозможно. Промучившись несколько недель переживаниями, обманутый и рогатый муж уехал в Гавану к родственникам. Габриэла с радостью проводила его до пристани
