Рус попробовал возразить, но глаза выдавали, как он в самом деле страстно мечтал:
– Просто выжить бы!.. Или хотя бы умереть достойно, а не как жабы на морозе.
– Да ладно тебе. С такой мечтой не живут, а мрут сразу же. Ну а я мечтаю, о чем мечтают волхвы.
Колеса монотонно перемалывали сочные стебли. Ноги коня до брюха забрызгало белесым соком. На ходу срывал верхушки трав, неторопливо жевал. Рус поинтересовался жадно:
– О чем?
– Не просто услышать глас бога, – ответил Корнило с сумрачным неистовством. – Получить от него наказ, как жить, что делать, дабы хоть семя наше могло настолько разжечь в себе огонь Рода, чтобы добраться до вирия! Или построить вирий на земле.
– Гм…
В глазах волхва было сожаление:
– Не разумеешь… Ладно, от тцара Коло пошли сколоты, от Скифа – скифы, от Гелона – гелоны, от Авха – авхаты, от Пала – паралаты. Если повезет, то от Чеха пойдет народ чехов… Но еще больше заслуга волхва, которому удастся увидеть дорогу, указанную богом, услышать его наказ, как идти по ней. Так услышал Зороастр, так услышал Будда, так услышал Моисей…
Рус прервал с нетерпением:
– Об этих тцарах я не слышал. Хочешь сказать, что их тцарства больше, чем царство Скифа?
– Больше, – ответил Корнило с улыбкой. – Много больше.
Он смотрел на него как на неразумное дитя, и Рус вспыхнул, толкнул коня в бока и, обгоняя повозки, помчался к переднему дозору. Его повозка, где теперь была одна лишь Заринка, ехала первой. Раньше Рус не спорил, опасность грозила сзади, к тому же задние глотают пыль, но сейчас грозное неведомое было впереди, неплохо бы передвинуть ее в середину…
Еще издали узнал коня, что шел рядом с повозкой. Под седлом, привязанный на длинной поводе. Рус придержал коня, дергался, не зная, как поступить, но вскоре край шкуры в боку повозки приподнялся, выпрыгнул человек, умело угодив прямо на коня. Гикнул, свистнул, понесся вперед, к головному дозору.
Рус выждал, пустил коня снова в галоп, догнал повозку. Сзади теперь было открыто, он уловил чужие запахи, увидел смятые шкуры на дне повозки, раскрасневшуюся сестренку. Ее глаза сияли, она протянула руки, пытаясь его обхватить за шею.
Он уклонился, слегка отодвинулся с конем. Повозки тащились медленно, одна за другой, хотя долина позволяет и в два-три ряда. Но так Сова вряд ли сделает, тогда не так просто выпрыгивать из его повозки, как лисе из курятника.
С неловкостью буркнул:
– Заринка… Не староват ли для тебя Сова?
Она мотнула головой. Длинная русая коса перелетела на спину. Глаза были невинными, хотя в глубине Рус видел хитрых бесенят.
– Какой Сова? Кто это?
– Брось, – сказал Рус сердитее. – Не только я замечаю.
Лицо сестренки внезапно стало серьезным:
– Рус… Ты знаешь, в нашем роду мужчины взрослеют быстро. Но и женщины тоже. Я своих сверстников вижу насквозь. Это такие дети! Всякую женщину тянет к мужчине сильному, умелому, знающему больше, чем она сама. А Сова много видел, много знает, оружием владеет, как никто…
– И это подсмотрела?
– Рус, мне скучно сидеть с женщинами и перемывать кости чужим женам. Я лучше буду стирать Сове, мять ему спину, расчесывать волосы, готовить и кормить… Мне это интереснее! Да что можешь сказать рассудочного ты, взявший женщину из чужого племени… даже вовсе без рода-племени? Едва не вызвавший гнев богов?
Он развел руками:
– Ну, как знаешь… Я люблю тебя, Заринка. Чех и Лех ушли, и сердце мое истекает кровью. Теперь у меня только ты, звездочка моя. И я так боюсь, что с тобой что-то случится!
Она засмеялась задорно и весело. Синие как васильки глаза сияли счастьем, белые зубки блеснули на солнце. Бросилась ему на шею, жарко и сильно поцеловала в щеку. Он на миг ощутил ее сильное тело, упругую грудь, жаркое дыхание.
– Спасибо, Рус. Я так люблю тебя!
– Береги себя, – попросил Рус и нехотя выпустил ее из рук.
Прискакал взволнованный Буська. Еще с седла закричал, торопясь и захлебываясь словами:
– Прямо не знаю, что и деется!.. Земля там все жирнее и жирнее! Можно на хлеб намазывать! Трава сочная, что хоть сам ешь!.. Птицы видимо-невидимо, в ручье от рыбы тесно.
Его слушали затаив дыхание. Только Баюн как-то мечтательно пробормотал:
– Да, но что там нас ждет? На богатых землях вырастают сильные люди и сильные звери.
– Земли не заняты! – поклялся Буська. – Пойдем, узришь первым.
– Много ты видел, головастик, – проворчал Баюн. – Боги везде кого-то да поселили. Я сейчас складываю песнь о нашем походе, мне надо лежать и глазеть в небо.
Рус ощутил, что и его взор будто сам по себе ищет Корнилу. Старый волхв ощутил себя на перекрестье взглядов, вздрогнул, развел руками:
– Никто не может сказать, что там.
– Почему?
– Бог богов Род создал необъятный мир, но людей поселил в самом лучшем месте. Чтоб, значит, всегда тепло, высокие травы, в реках и ручьях полно рыбы, ветви деревьев гнутся от плодов… На юге же от этих благословенных земель – вечный зной, вода в реках кипит, а песок течет как воск, на востоке бесконечное море, на западе простирается смертоносный туман вязче живицы, а на севере стена Льда с версту в высоту, а в длину – до самого края мира. Это только сейчас на юге жара чуть спала, хотя там все еще жарче, чем в кузнице, на западе поредел туман, а на севере Лед стаял, оставив бесконечное болото, что подсохло малость, кое-где наросли леса…
Его слушали с открытыми ртами. Моряна бухнула мощным голосом:
– Значит, догоним Лед и расшибем лбы?
Волхв подумал, с сомнением покачал головой:
– Он же тает с края, а это ж воды ой-ой!.. Море. Или такое болото, что ни конца ни края.
Буська живо пискнул:
– А вот и нет. Один край здесь, другой – у кромки Льда!
Кто-то засмеялся, Корнило замахнулся посохом. Буська поспешно схоронился за спину Моряны.
– Мы придем первыми, – сказал Корнило. – Но какие там чудища после Великого Болота? А после Льда вообще могло уцелеть… нечто. Об этих землях молчат даже сказки!
Рус проронил негромко:
– Бугай, Моряна, Сова. Дозор впереди племени, два по бокам. По одному из стана не отлучаться. Даже на привалах.
Он видел, как просветлели усталые, исхудавшие лица. В запавших глазах сверкнула гордость, мужчины разогнули спины, даже подростки выпячивали грудь и раздвигали руки в стороны, стараясь выглядеть мощнее и свирепее. Мрут все, даже те, кто всю жизнь не слезал с печи. Но есть ли выше счастье для мужчин, чем открыть новую дорогу, пройти как можно дальше и пасть с оружием в руке?
Двух сообразительных отроков Корнило посвятил в волхвы. Чистые головы, чистые души, он усердно втемяшивал новые правды и ритуалы, что придумывал на ходу. Рус настороженно всматривался, не нравился горячечный блеск в глазах старого волхва, не наломал бы дров, стоя одной ногой в могиле. Одно заметил, что новых богов Корнило не ищет, зато прежних начинает потихоньку отодвигать в угол, а на красное место выталкивает молодых богов, что стояли всегда позади главных.
