Бесчисленные войска пересекли Германию и направились к Одеру. Король Вестфалии (Жером Бонапарт) во главе своей Гвардии и двух дивизий, уже перешел эту реку. А также баварцы и саксонцы. 1-й корпус был в Штеттине, 3-й шел за ним, 4-й, прибыв в Глогау,[7] заменил вестфальцев, двигавшихся на Варшаву.
Состав нашей армии было довольно любопытным и впечатляющим. Если бы я начал перечислять различные войска, это бы напомнило моему читателю описание Гомера в том месте, где он говорит о разных народах, отправившихся на завоевание Трои. В апреле месяце Великая Армия состояла из восьми пехотных корпусов, каждая из которых содержала, по меньшей мере, три дивизии (ранее было пять дивизий) и один кавалерийский корпус. К ним были присоединена Императорская Гвардия, состоящая, приблизительно, из пятидесяти тысяч человек, и три больших резервных кавалерийских корпуса. Общее количество наших сил составляло примерно триста тысяч пехоты и шестьдесят тысяч кавалерии. Более тысячи пушек, распределенных среди различных корпусов, составляли нашу артиллерию.
Князь Экмюльский (Даву) уже давно командовавший пятью дивизиями, возглавил 1-й корпус нашей армии. 2-й был поручен герцогу Реджио (Удино), 3-й – герцогу Эльхингенскому (Ней). Четвертым корпусом, известным как Итальянская армия, и в котором воевала Итальянская гвардия, командовал вице-король Италии (Евгений Богарне). Князь Понятовский руководил 5-м Польским корпусом. Баварцами, включенными в 6-й корпус, командовал граф Гувион Сен-Сир. Саксонцы входили в состав 7-го корпуса под командованием генерала Ренье. Вестфальцы маршировали под командованием своего короля (Жерома Бонапарта), возглавившего 8-й корпус. Девятый корпус возглавлял герцог Беллунский (Виктор) и, наконец, 10-й корпус, которым командовал маршал Тарентский, состоял из прусской дивизии под командованием генерала Граверта, и дивизии генерала Гранжана.
Русская армия отличалась от нашей тем, что была разделена на два корпуса, называемых 1-я и 2-я Западные армии. 1-ой командовал генерал Барклай-де-Толли, а 2-й – князь Багратион. Количество дивизий доходило до сорока семи, из них восемь кавалерийских. Император Александр, прибывший в Вильно[8] со всем своим штабом 26-го апреля, долго готовился к отражению нашей атаки. Но те, кто изучил и знал наши способы ведения войны, настойчиво советовал царю не рисковать, вступая в открытый бой, они прекрасно знали, что амбиции Наполеона неизбежно заведут его вглубь незнакомой страны, которая – когда наступит суровая зима – станет могилой для его армии.
Хотя Пруссия и заключила с нами договор, благоразумие подсказывало, что союз, заключенный насильно, ненадежен. Французские гарнизоны, размещенные в разных укрепленных местах, охраняли их с особой тщательностью, в частности, Глогау, где находился 4-й корпус. Его близость к Бреслау,[9] куда вместе с остатками своей армии переехал смещенный прусский король, естественно, вызывала у нас опасения, и побуждало губернатора принять все меры предосторожности против возможного восстания, которое, наверняка бы смогло сорвать планы Наполеона.
Четвертый корпус, прибывший из Италии, получил название Итальянский обсервационный корпус. В его задачи входило, судя по его названию, идти перед основными силами и наблюдать за флангами и, если потребуется, участвовать в сражении вместе с основными силами. Имея честь принадлежать к этому корпусу, я буду больше внимания уделять его подвигам во время этой памятной кампании. Поскольку он участвовал в отдельных, более интересных операциях, чем другие корпуса, а к основной армии наш корпус присоединялся в основном в тех случаях, когда Наполеону было необходимо сконцентрировать все свои войска.
Вице-король (Евгений Богарне), прежде чем быть назначенным командующим 4-м корпусом, временно руководимым герцогом Абрантесом (Жюно), был вызван в Париж, где его частые совещания с Императором привели его к полной уверенности, что принц достоин более высокого уровня, чем быть просто командующим одним из армейских корпусов. Долгое время уже ходили слухи, что Наполеон, желая прекращения испанской войны, объявил на совете, что намерен доверить управление империей молодому принцу, если обстоятельства заставят его самого отлучиться из столицы. Но эти блестящие надежды, которые с момента, когда Император расстался с его матерью, и так не имели под собой никаких оснований, вскоре рухнули. Получив необходимые инструкции, вице-король примерно через неделю после его прибытия в Париж, выехал в сторону Польши и прибыл в Глогау 12-го мая.
В Глогау он осмотрел вверенные ему войска, и был особенно рад прекрасной форме и выправке 15-й дивизии, состоящей только из итальянцев и насчитывающей 13 000 человек. Солдаты, этой дивизии были настолько дисциплинированны, что генерал Пино, хотя и был первым капитаном Королевской Гвардии, считал за высокую честь командовать ими.
4-й корпус должен был собраться в Плоцке. Баварская армия была уже там, а вице-король прибыл в этот город через Познань на несколько дней раньше своей армии. Он провел рекогносцировку берегов реки Нарев, а также занимался приведением в порядок линии обороны, образованный этой рекой и группой озер между Ангербургом[10] и Йоханнисбургом.[11] Его Высочество лично осмотрел крепость Модлин,[12] куда приехал также король Вестфалии. Судя по результатам совещаний между этими князьями, военные действия предполагалось вести на берегах Буга и Нарева. Однако несколько дней спустя все внимание переключилось на Императора, прибывшего из Торна.[13] Принц Евгений отправился засвидетельствовать ему свое почтение к нему, и после возвращения отдал необходимые распоряжения о дальнейшем движении 4-го июня.
В этот день наш корпус выступил на Солдау,[14] в который он прибыл 6-го июня. Войскам разрешили двухдневный отдых. Эти два дня были использованы для строительства печей для выпечки хлеба для армии. Затем мы выступили на Вилленберг,[15] где так же оставались два дня, а спустя три дня мы прибыли в Растенбург,[16] аккуратный маленький город, окруженный озерами. В нем мы хорошо пополнили свои запасы провианта, поскольку это самый крупный и самым густонаселенный город из всех, что мы встретили на нашем пути из Глогау. Из Растенбурга мы отправились в Лютцен,[17] а потом в Олецко – последний город в Восточной Пруссии.
Пройдя еще два лье, мы вошли в Польшу, и очень скоро ощутили поразительную разницу между этими двумя странами. В одной – дома чистые и хорошо построены, в другой – грязные и неуклюжие. Те жители, которых мы встречали до сих пор – вежливы и гостеприимны, здесь же население в основном состоит из грязных и отвратительных евреев. Многие из мелких помещиков были не в состоянии поддерживать необходимый для их ранга уровень пышности, в то же время высшая знать совершенно другая – они смелы, великолепны и щедры. Незапятнанная честь и пламенный патриотизм никогда не являлись их истинными духовными ценностями. Крестьян очень мало, и этот дефицит населения в сочетании с бесплодием почвы, является причиной общей отсталости страны. Песчаные равнины Польши, засеянные только чахлой рожью, похоже, никогда не будут давать богатых урожаев.
