Пройдя еще два лье, мы вошли в Польшу, и очень скоро ощутили поразительную разницу между этими двумя странами. В одной – дома чистые и хорошо построены, в другой – грязные и неуклюжие. Те жители, которых мы встречали до сих пор – вежливы и гостеприимны, здесь же население в основном состоит из грязных и отвратительных евреев. Многие из мелких помещиков были не в состоянии поддерживать необходимый для их ранга уровень пышности, в то же время высшая знать совершенно другая – они смелы, великолепны и щедры. Незапятнанная честь и пламенный патриотизм никогда не являлись их истинными духовными ценностями. Крестьян очень мало, и этот дефицит населения в сочетании с бесплодием почвы, является причиной общей отсталости страны. Песчаные равнины Польши, засеянные только чахлой рожью, похоже, никогда не будут давать богатых урожаев.
Мы прибыли в Кальварию, крупный город, заселенный евреями. В Мариенполе[18] мы нашли подобное население. Устав от лицезрения такого множества этих отвратительных людей, мы частенько поговаривали, что Польша – это лишь вторая Иудея, в котором поляки почти не встречаются.
Тем временем, Наполеон покинул Торн, и посетил укрепленный город Данциг, который, как я считаю, неудержимая жажда господства Императора сделала одним из самых значимых в его империи. Оттуда он отправился в Остероде[19] и быстро прошел через города Лейпштадт[20] и Кройцбург,[21] миновал Гейльсберг,[22] Эйлау[23] и Фридланд[24] – места его величайших военных побед. Прибыв в Кенигсберг,[25] он занялся подготовкой своего великого предприятия. Он осмотрел многочисленные подразделения, посетил крепость Пиллау,[26] а через несколько дней, идя в центре своей армии, недалеко от Гумбиннена[27] перешел реку Прегель.[28]
Наполеон надеялся, что его приготовления запугают Россию и заставят ее подчиниться его диктату, в то же самое время он игнорировал абсолютно все, что могло бы привести к дружеским отношениям с Россией, или к сохранению мира. Россия, проявляя редкостную сдержанность, которую редко можно встретить у великих держав, согласилась с присутствием французского гарнизона Франции, но она требует – и это справедливо – вывода войск из Пруссии, чтобы между двумя великими империями была страна, свободная от чьих бы то ни было войск. Эти разумные условия Наполеон назвал высокомерными и совершенно возмутительными требованиями!.[29] Узнав об отказе России принять посольскую делегацию графа Лористона без принятия этих предварительных условий, Наполеон пришел в ярость: «Побежденный позволяет себе говорить тоном победителя! Россия обречена, пусть свершится ее судьба». Он немедленно оставляет Гумбиннен и 22-го июня 1812 год прибывает в Вилковишки.[30] Там он опубликовал свое обращение к армии:
«Солдаты!
Вторая польская война началась. Первая окончилась в Фридланде и в Тильзите. В Тильзите Россия поклялась быть вечным союзником Франции и врагом Англии, но теперь она нарушила свою клятву! Она не желает дать никакого объяснения своим странным поступкам до тех пор, пока французские орлы не отойдут за Рейн и тем самым не покинут своих союзников на произвол судьбы.
Россия обречена. Судьба ее должна свершиться. Может она думает, что мы выродились? Или мы более уже не солдаты Аустерлица? Она ставит нас перед выбором: бесчестье или война. Выбор совершенно ясен. Итак, вперед, перейдем Неман, внесем войну на ее территорию.
Вторая польская война будет для французского оружия столь же славной, как и первая, но мир, который мы заключим, будет прочен и положит конец тому гибельному влиянию, которое Россия уже в течение пятидесяти лет оказывает на дела Европы».
Это воззвание дошло до нас в Кальварии. При полном отсутствии какой-либо величественности, оно замечательно своей чрезмерной хвастливостью и «пророческим» тоном. Но все же, хотя оно содержит лишь однообразное повторение одних и тех же идей, это воззвание поднимало боевой дух наших солдат, всегда готовых слышать любые похвалы их мужеству. Окрыленные идеей победно прошагать по русской земле, они с гордостью ожидали начала второй польской войны и страстно желали пересечь реку, символизирующую конец первой войны и, в итоге победоносно завершить эту кампанию. Слово «Неман» возбуждало их воображение. Они жаждали перейти ее, и это желание было усилено тем, что, невзирая на высокий боевой дух и жажду завоеваний, плачевное состояние Польши каждый день приносило нам убытки и страдания. Завоевание России, всегда представляемой нам как земля обетованная, могло исправить это положение.
Русская армия, в отличие от нашей, состояла из шести частей. 1-й корпус – 20 000 человек, командующий – князь Витгенштейн, занимал Россиены[31] и Кейданы.[32] 2-й корпус, тоже состоящий из 20 000 человек, под командованием генерала Багговута, охранял Ковно.[33] 3-й, состоящий из 24 000 человек, возглавляемый генералом Шуваловым, находился в Новых Троках.[34]4-й корпус генерала Тучкова, был размещен между Новыми Троками и Лидой. Эти четыре корпуса вместе с Гвардией, сформировали то, что русские называли 1-ой Западной армией. 2-я армия состояла из пяти корпусов, численностью до 40 000 человек и 6-го корпуса Дохтурова, состоящего из 18 000 человек. Эта 2-я армия, руководимая князем Багратионом, размещалась в Гродно, Лиде, и по всей Волыни. Там же, на Волыни генерал Марков руководил 15-й и 9-й дивизиями, вошедшими в состав 7-го корпуса, впоследствии, под командованием генерала Тормасова, воевавшего против Варшавского герцогства.
Таково было положение русских по ту сторону Немана, когда король Неаполя (Мюрат), командующий нашей конницей, установил свою штаб-квартиру на расстоянии около двух лье от западного берега реки (23-е июня). С ним были два кавалерийских корпуса под командованием генералов Нансути и Монбрена, каждый из которых состоял из трех дивизий. 1-й корпус занял позиции на опушке большого леса недалеко от селения Пилвишки.[35] 2-й корпус и Гвардия шли в арьергарде. 3-й, 4-й и 6-й корпуса направились на Мариенполь. Они шли с разницей в сутки друг от друга. Король Вестфалии с 5-м, 7-м и 8-м корпусами, направился маршем на Гродно свой марш в Гродно, к реке Нарев, намереваясь атаковать армию князя Багратиона.
В тот же день на Неман прибыли понтоны генерала Эбле. Наполеон, переодетый в мундир польского солдата, вместе с ротой инженеров генерала Аксо осмотрел берега Немана, чтобы выбрать наиболее удобное место для перехода. Около восьми часов вечера армия пришла в движение. Три роты дивизии Морана (1-я дивизия 1-го корпуса) перешли через Неман и обеспечили защиту трех мостов, переброшенных через реку.
