Это дружеское отношение к туземцам Кадьяка привело к тому, что индейцы полностью доверились Шелихову, а после его рассказов о России попросили свозить их в Охотск, где бы они смогли сами посмотреть русский город, узнать, чем занимаются его жители. Шелихов устроил индейцам такой вояж в Охотск, взяв к себе на судно человек сорок туземцев, в том числе детей, из коих несколько маленьких индейцев привез в Иркутск, где определил учиться в навигацкой школе на мореходов. Остальных же, одарив подарками и одеждой, отправили обратно на Кадьяк…
— Я постараюсь следовать советам твоим, Григорий Иваныч, — заверил Шелихова Баранов. — И благодарен тебе за них. Так что о сем не изволь беспокоиться.
— Но это я сказал тебе, Александр Андреич, только о начале дел твоих на земле Америки российского владения, — загадочно улыбнувшись, произнёс Шелихов.
— Что же ещё? — спросил Баранов.
— Главное, конечно, добыча морских зверей… Но нам надо думать и о будущем сего края России… Моя мечта — построить где-нибудь на аляскинском берегу большой город. Я даже название ему придумал — Славороссия… И будет он столицею Русской Америки, как Петербург, — мечтательно сказал Шелихов. — Так что ты там между делом для будущего города место присматривай.
— Но для сего дела люди нужны иные, Григорий Иваныч.
— Согласен… Алеуты-охотники и наши зверобои хлеб сеять, лес валить и дома строить не станут. А посему я буду просить императрицу послать к тебе хлебопашцев, мастеровых людей, да и просто посельщиков-переселенцев. А ещё православных священнослужителей, дабы они несли в народы, там обитающие, слово Божие и свет веры нашей православной, — сказал Шелихов.
…Они с Барановым ещё долго говорили о будущем русских владений в Америке и Кусков, не вмешиваясь в их разговор, невольно наблюдал за ними и радовался, что судьба свела его с этими, богатыми умом и сердцем русскими людьми, бескорыстно и честно желающими положить судьбы свои на пользу и благо Отечества. И ему, Ивану Александровичу Кускову, ещё больше захотелось быть причастным к тем делам, какие ожидали их с Александром Андреевичем Барановым в «чаемой земле американской».
Шелиховский двухмачтовый галиот «Три Святителя», на котором Григорий Иванович сам странствовал не так давно до американских берегов, через три дня стоял у причала охотского порта и сегодня, девятнадцатого августа семьсот девяностого года, был готов к отплытию к тем же берегам. Все эти дни судно загружали разным имуществом, потребным в походе и на острове Кадьяк близ Аляски — конечной цели пути галиота: бочками с пресной водой, строительными досками, судовыми коваными гвоздями в деревянных ящиках, ремесленным инструментом, палатками, запасным судовым такелажем, съестными припасами в мешках и рогожах, железными печками и дровами к ним… Да разве можно всё перечислить, что потребуется судовой команде и промысловикам, плывшим на Кадьяк, в столь дальнем морском походе.
Командовать галиотом Шелихов поручил штурману и капитану Дмитрию Ивановичу Бочарову. Сей знатный бывалый человек слыл одним из лучших мореходов во всей шелиховско-голиковской компании. Он плавал от Охотска и Камчатки по всему океану. Бывал на Аляске, ходил к островам Курильским и Японским, в Китай и даже в европейские порты захаживал. Так что Григорий Иванович Шелихов в деле мореходном Бочарову весьма доверял и потому в этот поход тоже его назначил и сам представил его Баранову с Кусковым.
Дав последние устные наставления капитану, Шелихов вручил ему ещё и письменные. Он всегда так делал и мореходы на него не обижались. Они тоже доверяли Григорию Ивановичу и знали, что все слова его, сказанные им в напутствие, равно как и написанные, способствуют их благополучию. Сам же Шелихов чувствовал себя при этом увереннее и спокойнее.
Ветер сегодня попутствовал и Григорий Иванович, ещё немного поговорив с Барановым и Кусковым, стал с ними прощаться. Обняв каждого, он сбежал по трапу на берег. Матросы убрали трап, причальные концы и судно стало отходить от пристани, на которой остались провожающие галиот жители Охотска и стоял с грустным лицом Григорий Иванович Шелихов. Он махал рукой вослед уходящему в море своему паруснику. Баранов с Кусковым в ответ сняли свои фуражки и тоже махали ему. Они, конечно, и думать не думали, что прощались с Шелиховым навсегда…
…В первые две недели плавания море было спокойным и всё шло хорошо, но потом начались волнения. Не только на океанском просторе, но и у команды галиота, у всех, кто находился на борту судна.
Началось же с того, что несколько бочек с пресной водой дали течь и совершенно опустели. То ли перед погрузкой их плохо пропарили да замочили, то ли повредились они при постоянной морской качке.
На судне же было более пятидесяти человек и капитану пришлось ограничить расход воды для питья сперва до трёх, а потом до двух стаканов в день. Но, в конце концов, плавание на Кадьяк Бочаров, посоветовавшись с Барановым, прервал, повернул галиот к Уналашке — самому ближнему из алеутских островов, дабы запастись там пресной водой.
В небольшой островной бухточке бросили якорь. Запас воды пополнили дня за два и пора было собираться продолжить путь на Кадьяк, но тут случилась новая и страшная беда: на остров налетел внезапный и мощный ураган. Галиот сорвало с якорей и бросило на прибрежные скалы…
Целую неделю неистово бушевал шторм и люди мало чего смогли спасти из бывшего на корабле груза. Одно утешение, что все живы остались. О путешествии на Кадьяк думать было нечего. Потому и решили Баранов с Бочаровым здесь, на Уналашке, зазимовать. Сразу пришлось рыть полуземлянки, но, главное, заботиться о пропитании и здоровьи зверобоев и команды. Слава Богу, что многие промысловики сохранили ружья и в ясную погоду они ходили на охоту, добывая то сивучей, то лесных зверей или птиц…
… Остров Уналашка был одним из самых больших среди Лисьих островов Алеутской гряды, открытых более полусотни лет назад вологодским мореходом Степаном Глотовым и простирался почти на двести вёрст в длину. Были на нём и леса, и речки, и горы. Одна из них в ясную, без туманов, погоду была особенно заметна, но не так высотой своей, как тем, что из вершины её, как говорили, «шёл вечный дым». А ещё сказывали, что гора та, бывало, гудела и тогда трус земной был велик и страшен, а дым из вершины валил ещё выше и обильнее.
Из жителей на острове обитали только алеуты, да и то в малом числе и всего лишь в нескольких селениях. Сказывали, что их было больше в те времена, когда первые промышленные люди появились на Уналашке и близлежащих островах.
