— Если я напишу такое письмо, русские сочтут меня просто сумасшедшим.
— Ваше дело выполнить то, что нам нужно. Сейчас война. Если вы откажетесь, то будете повешены, как военный преступник, вон на той рее.
Взоры всех невольно обратились по направлению его протянутого пальца.
— Даю вам на размышление одну ночь.
Николай вздрогнул. Потом с усилием выдавил:
— Я уже объяснял вам, что служу только русскому флоту.
Прайс махнул рукой, и Оболенского увели обратно в трюм.
В сумерки Прайс вновь вызвал капитана Паркера.
— От русского офицера мы ничего не добьемся. Где ваши надежные люди из Петропавловска? — раздраженно спросил он. — Почему вы не налаживаете связь с берегом?
— Я жду наступления темноты, сэр. Днем совершенно невозможно пристать к берегу. Шлюпку заметят и обстреляют.
— Торопитесь, капитан! Все сведения должны быть у меня не позже полуночи. Отберите людей, каких вам нужно, и поезжайте с ними лично.
— Я, сэр?
— Именно вы, капитан Паркер! — Адмирал поднялся из-за стола, давая этим понять, что разговор закончен. — Идите.
Паркеру стало не по себе. Ночью пробраться к чужому берегу, разыскать неизвестно где “надежного человека” Лохвицкого?! Нет, все это не так просто!
— Разрешите взять с собой русского матроса, — с трудом преодолевая замешательство, обратился Паркер к адмиралу.
Прайс махнул рукой:
— Делайте с ним что угодно!
Паркер вышел из каюты, отыскал пожилого боцмана, кое-как изъяснявшегося по-русски, и вместе с ним спустился в трюм, где томился матрос Сунцов,
Авроровец, зазвенев наручниками, привстал и с удивлением уставился на вошедших. За долгие дни плавания, которым он уже потерял счет, Сунцов сильно похудел, ослаб, оброс колючей бородой.
Ни Оболенский, ни он не знали в точности, куда их везут, для какой надобности держат, когда наступит конец их мучениям. В трюме корабля молодой офицер и матрос подружились, сблизились.
Они оба понимали, что положение их безнадежно, но в отчаяние не впадали и все еще надеялись, что какой-нибудь случай поможет им выбраться на волю.
Однажды в походе Сунцова вызвали к офицеру Паркеру, который сказал, что русский офицер теперь служит у них, и предлагал матросу также перейти в английский флот. Сунцов не поверил и откровенно засмеялся Паркеру в лицо:
— Всё дурней ищете! Не на тех напали, господин хороший…
Но, очутившись вновь в трюме, Сунцов не застал там Николая Оболенского. Матрос не допускал мысли, чтобы русский офицер перешел на службу в английский флот, но неизвестность терзала его теперь сильнее, чем все тяготы плена.
Сейчас Паркер, осветив фонарем бородатое лицо Сунцова, вновь напомнил ему об офицере Оболенском и спросил, одумался ли матрос.
— Пес брешет, ветер носит! — пробормотал Сунцов и попросил устроить ему очную ставку с офицером.
Паркер ответил, что сегодня это невозможно — лейтенант Оболенский служит на другом корабле и очень занят. Завтра — пожалуйста, матрос может обо всем переговорить с русским офицером. Но сейчас он должен оказать англичанам одну услугу.
И Паркер изложил свой план. Они берут Сунцова с собой в шлюпку. Матрос, конечно, хорошо знает берега бухты и покажет удобное и скрытое место для высадки.
— Какой берег? Что за бухта? — нетерпеливо перебил переводчика Сунцов.
— Это есть земля Камчатка, Авачинская бухта, — пояснил боцман.
“Значит, дома! — с волнением подумал Сунцов. — Привезли — и на том спасибо собакам!.. Скоро, стало быть, начнется бой”. Русские люди будут биться с врагом, а он, матрос-авроровец, должен сидеть в вонючем трюме, скованный по рукам железными наручниками!
Сунцов отвернул лицо от фонаря и заскрипел зубами. Чего бы только он не отдал, если бы удалось вырваться на волю, вернуться на родную “Аврору” и стать в строй вместе со своими товарищами!..
Переводчик повторил вопрос Паркера:
— Может ли матрос показать удобное место для высадки шлюпки?
“Что-то замышляют! — подумал Сунцов. — Наверное, разведка, хотят добыть пленного”. И молниеносно сообразил, что он может использовать этот момент для помощи своим, русским.
— Везите, покажу вам место, — согласился Сунцов.
Когда совсем стемнело, шестивесельная шлюпка под командой Паркера отошла от фрегата “Президент”.
Сунцов сидел между Паркером и боцманом, жадно вдыхая свежий воздух и вглядываясь в смутные очертания берегов. В голове его роились самые различные планы. То его соблазняла возможность подвести шлюпку к скалистому берегу около Сигнального мыса, чтобы она разбилась о камни или села на мель. То он думал о том, как бы вернее передать сигнал русским людям, призвать на помощь. То ему просто хотелось кинуться в воду и плыть к берегу…
Сунцов приблизил скованные руки к лицу боцмана и попросил снять с него кандалы.
Боцман переговорил с Паркером.
— Завтра, матрос, будешь свободен, — ответил Паркер. — А сейчас показывай, куда плыть.
— Лево руля! — скомандовал Сунцов, решив пригнать шлюпку в самый порт, к причалу, и подать сигнал русским, чтобы они захватили Паркера и всю его команду.
Неожиданно сбоку надвинулось что-то громоздкое, черное, смутно забелели паруса. И в ту же минуту раздался голос:
— Эй, кто на шлюпке? Рыбаки, что ли? Сверни-ка с дороги!
Паркер приказал своей команде затаиться и вполголоса о чем-то заговорил с боцманом. Тот толкнул Сунцова в бок:
— Отвечай русским: мы рыбаки!
Сунцов, приподнявшись, зорко всматривался в приближающееся судно. Ему показалось, что это сторожевой баркас, несущий ночной дозор в бухте. Сунцову стало жарко. Вот он, желанный час, когда можно за многое расквитаться с врагом!
— Отвечай же! — Боцман с силой встряхнул матроса. — Спроси, кто они сами.
— Братцы! Русские! — закричал Сунцов. — Берите шлюпку на абордаж! Здесь англицкие разведчики — десять матросов и офицер… Хватайте их, братцы!..
Он не докончил, потому что Паркер сжал ему горло, а боцман засунул в рот кляп.
Гребцы взмахнули веслами, и шлюпка отвернула от баркаса. Но странное дело — с баркаса не прозвучало ни одного выстрела.
Паркер, поняв, что рассчитывать на помощь русского матроса бесполезно, решил сам искать места для высадки. Но то острые камни мешали шлюпке подойти к берегу, то Паркера пугали голоса русских часовых, и шлюпка бесцельно кружилась в бухте.
Из разведки явно ничего не получалось. Паркер понял, что высадиться на берег и разыскать Лохвицкого ему не удастся.
