в масках, молча перекрестились. Зрелище для неподготовленного человека было не просто пугающим, оно заставляло бежать прочь, сломя голову.
Чума — то, чего боялся во Франции каждый. То, от чего не было спасения. То, что погубило людей больше, чем все войны за последние несколько сотен лет. Чуму боялись на уровне подсознания. Зараженных гнали прочь, расстреливали из арбалетов издали, потом крюками стаскивали в могилы и засыпали известью. Люди сжигали свои одежды, в которых они встречали чумных. Если больной оказывался в доме, сжигали его вместе с домом. Да что там, вместе с его семьей, даже если прочие ее члены были еще здоровы.
Мне казалось… нет, я был уверен, что, увидев кладбище воочию, кто-то да повернет обратно.
Я ошибся. Никто не повернул.
— Кажется, я вижу проход слева, — негромко сообщил д’Артаньян. — Смотрите, господа, там словно бы тропинка…
В первый свой визит я ее не заметил, да и не до того мне было. Наметанный же глаз гасконца вмиг оценил обстановку и углядел то, чтоне увидел я.
Тропка была словно посыпана белым снегом или каким-то порошком, и вела, чуть петляя, сквозь всю пещеру. Где она оканчивалась, с нашей позиции видно не было. И еще одно — темные засохшие пятна крови по всей ее протяженности. Прошло чуть около суток, но отметки еще были видны.
— Господа, соблюдайте крайнюю осторожность! Дышите исключительно сквозь платки, маски не снимать, как и перчатки. Я иду первым, остальные цепочкой за мной!..
Теперь, когда я четко видел тропинку, идти стало легко. Она извилисто кружила между импровизированных могил, обходя самые крупные захоронения. Мне показалось, что некоторые холмы были пустыми. Вполне возможно. Тот, кто управлял зверем, тоже не хотел заразиться и мог устроить пустые могилы специально, чтобы никто чужой суда не сунулся, а ему самому было бы проще добираться до некоего места.
Наконец, ужасная пещера осталась позади. Тропка вывела нас к следующему туннелю, ведущему еще ниже. И слева, и справа черными провалами виднелись и иные ходы. Где-то там, наверняка, был и выход наружу. Иначе, как доставили сюда тела? Не таскали же по одному из замка. Был где-то крупный выход, в этом не имелось ни малейшего сомнения. И я его отыщу, но позже. Сейчас же в приоритете был зверь. Пока он жив, спокойствия мне не видать.
Факелы еще горели ярко, и мы молча начали спуск в туннель. Здесь уже не имелось рукотворных ступеней, а сам ход был на вид вполне естественного происхождения. В этот раз шли мы долго. Думаю, через какое-то время миновали подножие холма и спустились под землю. Но туннель все не кончался, он иногда петлял, пару раз имел разветвления в стороны, но я всегда выбирал ход, слегка припорошенный белым порошком.
Внезапно в лицо дохнуло свежим ветерком. Сквозняк принес запахи снаружи, вдобавок воздух стал более насыщен влагой.
Это была Луара — самая длинная река во Франции, в непосредственной близости от которой и находился замок Монро. Кажется, мы приблизились к ней вплотную.
— Смотрите, барон, там свет! — д’Артаньян опять первым заметил изменения.
— Быть начеку! — приказал я.
Дальше мы шли в полной готовности отразить внезапную атаку с любой стороны. Но никто не нападал.
Через сотню метров туннель закончился. Мы вышли к подземному озеру, запертому со всех сторон в небольшой пещере. Иных выходов из этого места я не увидел. Лаура создала это озерцо, она его подпитывала подземными водами, и где-то с толще камня имелись проходы для воздуха.
— Что-то скрежещет, — заметил Левый, чуть прислушавшись. Я тоже услышал этот неприятный звук, периодически доносящийся до наших ушей. Но о его причинах не догадался.
Мы продвинулись еще немного вперед, и обнаружили источник света, замеченного гасконцем. Сюда пробивался уже не слишком яркий солнечный свет, попадавший сюда снаружи через пару отверстий высоко над нашими головами.
Прямо в этих скудных лучах, пришедших сверху, большой и нелепой кучей громоздилось тело зверя. Он еще дышал, и его чудовищные когти скребли по камню, издавая тот самый странный шум, услышанный нами прежде. Но зверь умирал.
Сейчас, когда он лежал, беспомощный, и уже не мог пошевелиться, то напоминал старого пса, брошенного хозяином.
Я подошел ближе и заметил, как одинокая слеза скатилась по его щеке.
После этого зверь дернулся в последний раз и издох. Глаза его остекленели и смотрели в бесконечность уже безо всякой угрозы.
Все же мы сумели его убить. Точнее, ранить, но смертельно. И сейчас я поспел как раз вовремя, чтобы лично лицезреть последнюю минуту его жизни.
Это стоило нам жизни Ива и тяжелого ранения Атоса. Не говоря уже о смерти горбуна и его семьи, а так же о разрушениях, причиненных тварью.
Но даже теперь, когда я стоял в паре шагов от зверя и мог рассмотреть его во всех подробностях, я никак не мог понять, что за вид он из себя представляет. И главное, как он сумел выдержать выстрел в упор?
Левый и Правый решили часть загадки за меня.
Они безо всяких церемоний подошли к туше и перевернули ее на спину.
— Ваша милость, да у него тут особая защита!
Люка нагнулся к зверю, держа нож в руке, и лихо начал им орудовать. Сначала я не понял, что именно он делает, но через полминуты Левый поднял вверх нечто, напоминающее нагрудный доспех. Вот только сделан он был из очень толстого куска железа, гораздо толще стандартной брони, и даже поднять такую массу обычный человек затруднился бы, тем более носить постоянно. Для зверя же подобных сложностей не существовало. Силен он был неимоверно, и полсотни килограмм таскал без проблем. Именно поэтому пуля Атоса и не сумела пробить его грудь, лишь откинула прочь на пару шагов силой инерции. Одной тайной меньше.
— Крупный волк? — предположил д’Артаньян, разглядывая тело. — Или помесь волка с кем-то?
— Нет, скорее, тигр, — не согласился Левый. — Смотрите, какой хвост с кисточкой на конце. У волков таких не бывает.
— А у тигров не бывает подобной шерсти. Очень густая и плотная. А еще, я сам видел, он свободно вставал на задние лапы и рвал нас передними! Тигр бы сбил с ног, а потом терзал когтями на части. Этот же все делал иначе!
— Слышал я про одного зверя, — внезапно вступил в разговор Правый, и так как этого от него не ждал никто, то все замолкли и слушали внимательно: — который умеет бегать и на двух лапах, и на четырех, и когти у него в самый раз подходящей длины, а
