Санитарами и прочими помощниками в госпитале были молодые юноши и девушки от семнадцати до двадцати и крепкие физически мужики от сорока пяти, но Софью Васильевну занесли здоровенные гвардейцы, грязные и сами окровавленные. Сопровождающими были два доктора медпункта полка Панкрата, такие же грязные и все в крови, непонятно чужой или своей.
— Проникающее брюшной полости, — я не узнал докладывающего доктора, потом разберусь кто есть кто. — Наложили повязку, поставили банку и вперед, это вторая, — второй доктор правой рукой держал флакон с физраствором, а левой зажимал рану своего же правого плеча.
— Нас одной гранатой зацепило, еще и Ксению Степановну, — пояснил он.
Ранеными гвардейцами и доктором стала заниматься Ульяна, а Соню тут же подали в операционную.
Умница Евдокия уже разобралась с Ольчеем, ранение было тяжелейшим, как говаривали в советской медицине, по неутешительному прогнозу для восстановления трудоспособности, но благоприятным для жизни. В начавшейся схватке с переправившимися китайцами он получил удар копьем в левую боковую поверхность живота, которое даже не пробило ему брюшную стенку, но застряло в позвоночнике. Его воины перерубили копье и с торчащим в животе обломком привезли Ольчея в госпиталь. Для Евдокии, как для оперирующего хирурга, случай вообще не представлял никаких проблем, студенческий случай как говориться. Стабильная гемодинамика, нет повреждений внутренних органов, обезболить, удалить наконечник, обработать рану, ушить, наложить повязку. Всё. А вот реабилитация будет огромнейшей проблемой, раненый в сознании и говорит, что не чувствует своих ног. Может статься что наш зайсан станет инвалидом.
Осип у нас стал главным анестезиологом-реаниматологом и по совместительству ученым и хирургом. Все на самом деле сейчас зависит от него.
Софья Васильевна родилась в рубашке, конечно говорить так про человека, получившего ранение в живот, несколько кощунственно. Осколок гранаты аккуратно вскрыл ей переднюю брюшную стенку от левого подреберья, где организовал подкапсульный разрыв селезенки, затем ювелирно, как скальпелем, наискосок вскрыл брюшную полость и устроил погром в правой подвздошной области, где повредил аппендикс, правый яичник и перерезал маточную трубу, не повредив и одного крупного сосуда. Загадкой было ранение селезенки, капсула цела, а селезенка повреждена. Соня без сознания, но гемодинамика должна быть стабильной, по крайней мере её пульс пока опасений не внушает, чеэсэс где-то около ста.
— Адэ сто пять на шестьдесят, чеэсэс сто восемь, закончили трансфузию второго флакона, введено пятьсот миллилитров физраствора, ставлю третий флакон чтобы быть в вене, — бесстрастно докладывает Осип. — Даю наркоз.
Евдокия закончила и вышла переодеться для новой операции, Ольчея унесли. Как она зашла я не видел, только неожиданно услышал её голос.
— Григорий Иванович, нужно начинать капать кровь, операция будут кровавая, можем не справиться, — как говориться с языка сняла, я только собирался спросить готовы ли доноры.
Машенька подняла голову и спросила кого-то за моей спиной.
— Готовы?
— Да, двое, готовим еще двоих, — кто ответил не могу понять, голова гудит и немного подташнивает, особенно когда начинаю отвлекаться, в сосредоточенном состоянии всё нормально.
— Начинайте гемотрансфузию, Евдокия Васильевна проведите еще раз ревизию, — боюсь ошибиться, просмотреть не мудрено, лучше перестраховаться. Евдокия проводит ещё раз тщательный осмотр обширной раны, дополнительный оперативный доступ не нужен, осколок ювелирно выполнил лапаротомию.
Пока Евдокия делает осмотр, а Машенька с Осипом укладывают донора, вижу только кто-то из мужиков, и начинают прямое переливание. Второй донор тут же, его кровь собирают во флакон и через несколько минут введут в другую вену. Я пробую перевести дух.
Внезапно просыпается мой внутренний предсказатель, лет пять он спал и не тревожил меня, а здесь как молотком шарахнул но мозгам, сейчас будет остановка! Хотя бы вшивенький панангин сейчас!
— Остановка сердечной деятельности, пульс не определяется! — доклад Осипа как электрический ток по обнаженному нерву.
— Осип, качай, — непрямой массаж сердца мы изучали на пальцах, я конечно показывал, но …
— Маша, кровь струйно и интенсивно качать кулак, — Осип молодец, успевает придвинуть специальную низенькую табуретку и для меня. Я дышу рот в рот, он качает. Раз, два, три, четыре, …пятнадцать, два вдоха, раз, два, три, четыре, ….
Краем глаза вижу, Соне струйно вводят шприц крови, второй.
— Осип, прекардиальный удар, — явственно слышу треск сломанного ребра. — Качай!
— Есть сердце! — кто вопит не вижу. Осип ухом определяет да или нет.
— Сердечная деятельность восстановилась, — он докладывает прерывающимся голосом, сдерживаясь, чтобы не закричать. Я делаю три шага от стола и вытягиваю руки, их просто моют не жалея спирта.
— Адэ девяносто пять на сорок, чеэсэс сто сорок четыре, — голос Осипа, как бальзам на душу, спокойный и бесстрастный.
Евдокия с кем-то из молодых докторов уже заканчивает скелетизацию коротких сосудов селезенки, они тщательно перевязаны и прошиты.
— Григорий Иванович, помогите доктору, — я подхожу к столу и мы продолжаем втроем. Скелетизация ворот селезенки, есть. Начинаем мобилизацию селезенки, разделяем забрюшинные сращения селезенки, перевязываем и прошиваем меньшие коллатерали, а после отведения селезенки последние сосуды. Селезенка удаляется, мы с Евдокией начинаем выполнять гемостаз ложа селезенки. Процедуру надо делать очень и очень тщательно, а потом суток на двое установить дренажи и послойно закрыть брюшную стенки и наложить кожный шов.
— Григорий Иванович, — я поднимаю голову, Машенька с кем-то из докторов работают в правой подвздошной области, я почему-то никого не узнаю, кроме жены и Евдокии с Осипом. Я киваю головой, продолжайте. Интересно, когда они начали и на каком этапе сейчас?
— Евдокия Васильевна, идите к Маше, тут я один закончу, — надо торопиться, интересно сколько мы уже работаем?
— Адэ сто двадцать на шестьдесят, чеэсэс сто. Григорий Иванович, оперируем уже два часа, –Осип как прочитал мои мысли.
Единственной проблемой в правой подвздошной области оказался поиск подлого осколка китайской гранаты. Но и он был найден и извлечен.
Через полчаса операция была закончена и мы вышли на воздух. На Енисее перестали грохотать пушки и мне показалось, что кругом стоит какая-то неестественная тишина.
— Григорий Иванович, а ведь мы такие молодцы, — я молча кивнул, тут уж с вами, Евдокия Васильевна, не поспоришь.
Глава 24
Через полчаса операция была закончена и мы вышли на воздух. Пушки на Енисее перестали грохотать и мне показалось что кругом стоит какая-то неестественная тишина.
— Григорий Иванович, а ведь мы такие молодцы, — я молча кивнул, тут уж с вами, Евдокия Васильевна, не поспоришь.
Машенька подошла сзади и очень нежно обняла меня, мне показалось, что так она меня никогда не обнимала.
— Гришенька, прости, но я не могла не приехать, вы всё тут, а я, — жена замолчала вероятно подбирая слово, что она. — Да и как Соне с Анфисой потом в глаза смотреть.
— Стоп, а причем тут Анфиса? Она с отцом Павлом уехала, — голова гудела набатом и соображал я туго, — или …
— Да, ваша светлость, или, — Машенька сделала ударение на или. — Анфиса успешно справилась с поручением, отец Павел ка-а-тегорически запретил ей сопровождать его дальше Порожного и даже более того, велел ей срочно возвращаться, — я сосредоточился на рассказе жены, голова сразу резко успокоилась.
— И что? — вопрос совершенно глупый, неужели вам сударь непонятно что сделала жена капитана Рыжова.
— Она вернулась с десятком мужиков из тех краев, но указаний от вас не оказалось и Анфиса направилась сюда. И как я могла поступить иначе? — вопрос Машенька задала не без ехидства..
— Где Анфиса Петровна? Мне что, никто не может доложить обстановку? — первый раз после моего попадания я почувствовал, как внутри во мне появились чувства раздражения и ярости. Я до хруста сжал кулаки и весь напрягся, как струна. Машенька в испуге отстранилась от меня.
