— Матрона Юлия. Это она угостила всех нас вином, привезенным из Рима.
— Догнать! — коротко бросил князь дружинникам и так трахнул кулаком по столику, что кубки, стоящие на нем, разлетелись в разные стороны.
Впервые в жизни почтенному Луцию довелось узнать, что такое бургундская ярость. И хотя хозяин клялся и божился, что трибун с женой покинули постоялый двор еще утром и более сюда не возвращались, дружинники князя Драгомана переломали все лавки и столы в его заведении, распугали едва ли не всех постояльцев, да еще и дали по шее ни в чем не повинному Луцию. Впрочем, обида хозяина на бесчинства бургундов мгновенно прошла, как только он узнал причину их гнева. Такого в Базеле еще не было! Шутка сказать, похитить жену князя прямо из его дворца. Это каким же нахальством надо обладать, чтобы на такое решиться. Луций и сам подключился к поискам, и привлек к ним своих слуг. К сожалению, их усилия закончились ничем — римский трибун, его жена и пятеро клибонариев словно в воду канули.
— Так может, они уже выехали из города? — предположил Луций.
— Стражники, стоящие у городских ворот, возка не видели, — покачал головой Радомир. — За это время из города выехало два купеческих обоза и несколько телег. Купцов мы догнали и обыскали. Телеги тоже нашлись, а трибун как в воду канул.
Потерянный возок слуги почтенного Луция отыскали на соседней улочке. Нашли даже коней трибуна, но ни его самого, ни похищенной им княгини обнаружить так и не удалось. Хотя старательные бургунды перерыли весь город и обыскали буквально каждый дом. К вечеру мечникам и их добровольным помощникам из местных жителей стало ясно, что в этом деле не обошлось без колдовства. Луций прямо сказал об этом Радомиру и нашел понимание у старого бургунда.
— Либо у этого трибуна есть крылья, либо он оборотень-невидимка.
— А бывают и такие? — насторожился Радомир.
— Всякое говорят, — пожал плечами Луций.
— Ты мне скажи лучше, кто останавливался у тебя на постой в последние дни, — нахмурился Радомир.
— Купцы были, — начал перечислять Луций, — рекс был, трибун этот, будь он неладен. А более никого.
— Золотарь по утру заезжал, — подсказал один из слуг.
— Нашел постояльца, — прицыкнул на подсказчика Луций. — Навоз он из моих конюшен вывозит. Без него мы бы уже давно в конском дерьме утонули. У меня ведь постояльцев до десятка в день бывает, опять же кони…
— Варлав, — рявкнул вдруг Радомир в сторону приунывших дружинников. — Вы телегу с навозом видели?
Поднявшийся на постоялом дворе переполох едва не помешал важной встрече. Тем не менее Сар дождался высокородного Ореста, приехавшего в Базель под вечер, чтобы обменяться важной информацией со своим старым знакомым. Орест был одет как варвар, а потому не привлек внимания бургундов. Если бы бургунды опознали в комите агентов римлянина, то ему бы солоно пришлось.
— А почему это базельцы так невзлюбили римлян? — удивился Орест, присаживаясь к столу.
— Княгиню Васину похитили, — усмехнулся Сар и вывалил на голову комита все подробности происшествия, потрясшего тихий город Базель.
Орест за время его рассказа охал, смеялся и качал головой. Потом призадумался. Эта история показалось комиту агентов странной. В конце концов, зачем римлянам понадобилось похищать бургундскую княгиню? Кроме того, Орест, знавший многих трибунов, не смог припомнить среди них человека по имени Марий.
— А как он выглядел?
Сар дал настолько точно описание молодца, что Орест в восторге даже хлопнул себя по коленке:
— Конечно, это Марк, больше некому!
— А кто он такой?
— Брат императора Либия Севера, — пояснил Орест. — И сын сиятельного Ратмира. Во всяком случае, так считают многие в Риме. Вот только зачем ему это понадобилось? Ведь прежде он никогда в Базеле не бывал. Княгиню Васину не видел.
— Зато ее мог видеть другой человек, — задумчиво проговорил Сар. — Мой двоюродный брат Ладо. Он, как ты знаешь, больше года пользовался гостеприимством князя Драгомана.
— Вот тебе ответ на все вопросы, Сар, — усмехнулся Орест. — Конечно, Марк действовал по наущению Ладорекса и с согласия Ратмира. Что ж, княжич, похищение Васины нам только на руку. Тебе следует встретиться с князем Драгоманом и назвать ему имена похитителей. Думаю, он не простит обиды ни Ладорексу, ни Марку, ни Ратмиру.
— Ты договорился с рексом готов Тудором?
— Да, — кивнул Орест. — Он захватит Арль сразу же, как только Ратмир с Ладорексом начнут осаду Паризия. Эгидий вряд ли сможет оказать ему поддержку, так что вся надежда на твою помощь, Сар.
— Я готов выставить десять тысяч пехотинцев и три тысячи конников. Если мне удастся уговорить Драгомана, то мои силы увеличатся на треть.
— Думаю, этого хватит, — согласился Орест. — Вряд ли Либий Север сумеет собрать против нас более пятнадцати легионов. Кстати, ты выяснил, кто был отцом сиятельного Ратмира?
— Не только выяснил, но и успел посеять семена сомнений в души русов Кия, — усмехнулся Сар. — Думаю, они не станут более поддерживать человека, чья преданность венедским богам вызывает сомнения.
— Я предпочел бы, чтобы они подослали к нему убийцу.
— Не все так просто, Орест, — покачал головой Сар. — Ратмир оказал кругу Кия немало услуг. Он помог вандалам Янрекса восторжествовать над Римом и Константинополем. Но и это еще не все. Есть, оказывается, пророчество ведуньи богини Лады касательно сына матроны Пульхерии, но в чем его суть, мне пока не удалось узнать.
— Жаль, — вздохнул Орест. — Впрочем, я надеюсь, что мы справимся с Ратмиром и без поддержки волхвов. Дни божественного Либия сочтены, а с ним вместе падет и префект Галлии.
— У тебя есть на примете еще один кандидат в императоры? — спросил с усмешкой Сар.
— Его имя нам назовет божественный Лев, — спокойно отозвался Орест. — Мы уже предприняли кое-какие шаги в этом направлении.
— Хватит ли у византийцев сил, чтобы продиктовать свою волю Римскому Сенату? — с сомнением покачал головой Сар.
— А мы с тобой на что? — пожал плечами Орест. — Ты станешь префектом Галлии, Сар, я — префектом Италии, и мы сумеем навязать свою волю не только сенаторам, но и новому императору.
Проводив римского комита до ворот постоялого двора, Сар поднялся по скрипучей лестнице в свою комнату, где его поджидал сюрприз. Какое-то время он с интересом разглядывал женщину, с удобствами расположившуюся на его ложе, благо лунный свет, падающий в окно, это позволял. Женщина была молода и хороша собой, но княжич отнюдь не спешил заключить ее в свои объятия. Вместо этого он зажег светильник и опустился на стул, стоящий в углу небольшого помещения, которое выделил заезжему варвару почтенный Либий.
