– Я сяду, – пробормотал Сапрыкин и опустился на диван.
– Кирпич?! – заметила мальчишку Ксанка. – Ну, считай, второй раз родился!
– Сего это он?
– А ты не понял? Зарезать тебя хотел твой дядька!
– За сто? – тихо спросил Коська и вдруг заплакал.
– Ну-ну, успокойся, все позади, – Ксанка обняла мальчишку и увела в другую комнату.
– Епанчинцев, обыщи.
Чекист похлопал Боцмана по карманам, нашел револьвер и отдал командиру.
– Ого… Пригласите понятых и приступайте к обыску, – приказал Яков подчиненным. – А вы, гражданин, предъявите документы.
– Товарищ начальник, тут…
– Гражданин начальник, – поправил Цыганков, беря документы.
– Извините, гражданин начальник, тут какое-то недоразумение. Мы с племяшом баловались, я ему прием показать хотел – для самообороны.
– А это? – взвесил Яша в руке отобранное оружие.
– Тоже для самообороны. Надысь слыхали, кака стрельба вышла?
– Так, значит, говорить не хотите, гражда нин Сапрыкин Николай Иванович… Аккуратная работа…
– Вы о чем?
– О документах, гражданин. Паспорт-то поддельный.
– Никак нет!
– Человек вы, я вижу, военный, поговорим начистоту, – предложил Яшка. – Засекли мы вас на месте шпионской явки, арестовали при попытке убийства несовершеннолетнего, в кармане нашли револьвер и фальшивый паспорт. Лучше расскажите все по-хорошему.
– Про явку ничего не знаю, я просто по городу гулял. Коську против меня вы настроили, он меня обвинять не станет, револьвер я нашел сегодня на улице, должно быть, бандиты, когда от вас позавчера разбегались, бросили. Я хотел оружие честно сдать советской власти, да не успел. Паспорт, верно, мне помогли сделать, но выписан он на мое настоящее имя. Все.
– Неубедительно, гражданин.
– Докажите, а я больше ничего не скажу, – Сапрыкин демонстративно отвернулся.
– Чем вы занимаетесь?
– Я радиотехник.
– Интересно, в области часто бываете?
– Не очень…
Епанчинцев принес Яше тетрадь в кожаном переплете. Сапрыкин искоса на нее посмотрел.
– Любопытно, – разглядывая записи, сказал Цыганков. – Уверен, что места ваших командировок совпадают с другим списком – сел, на которые атаман Бурнаш устраивал налеты.
– Мало ли кто ездит по станицам, – хмыкнул Николай Иванович.
– Не хотите по-хорошему, придется вам устроить очную ставку.
– С кем это? – не выдержал Боцман.
– С Илюхой Косым. Знаете такого?
– Взяли дурака?.. Ладно, не надо Илюхи.
– Если поможете следствию, то суд это учтет…
– Брось, начальник. Чего хотите?
– Где мог скрыться Бурнаш? – Яков наклонился к задержанному.
– Эйдорф жив или нет?
– Какая разница? – удивился чекист.
– Если немец мертв, значит, Бурнаш отправился к румынской границе.
– Почему?
– Потому что мертвым, гражданин начальник, документы не нужны, – пояснил Сапрыкин.
Цыганков подпрыгнул, уронив стул, и пулей вылетел из комнаты.
– Ксанка, ты паспорт Эйдорфа при обыске находила?
– Нет, а что?..
– Бурнаш, кажется, за границу ушел, – выдохнул Яшка.
Хорунжий Славкин доставил девушку в номер гостиницы. Там он усадил Юлю на диван и на всякий случай приказал связать ей руки.
– Мне больно.
– Потерпи, красавица, – подмигнул ей потрепанный господин, – дальше будет хуже, так что о руках позабудешь точно.
– Георгий Александрович, вы захватили меня в плен, но вполне могли бы избавить от хамства.
Кивком головы Славкин отослал агента в угол комнаты. Другой угол облюбовал второй агент, а сам Георгий Александрович уселся рядом с девушкой на диван.
– Извините, фроляйн Юлия, за поведение моего агента. Все мы в этой бюргерской стране немного охамели.
– Принимаю ваше извинение, – гордо вздернув голову, сказала Юля.
– Мы обязаны соблюдать правила приличия, но, как солдаты, в первую очередь должны выполнять приказ, понимаете?
– Нет, я-то не солдат!
– Это я к тому, что если нам придется вас расстрелять, то мы сделаем это корректно.
Юля вздрогнула, ее плечи потеряли твердый разворот.
– Вы серьезно?
Славкин достал портсигар.
– Вы не возражаете?.. – он прикурил и глубоко затянулся. – Все очень серьезно, – как можно душевней сказал он, – но если вы нам поможете, то мы сумеем сохранить вам жизнь и даже вернем вас на родину.
– Что вам надо?
– Нам бы хотелось знать, с каким заданием прибыл в Германию ваш друг чекист?
– Но Валерий уже не служит в ЧК.
– Смею предположить, что речь идет о диверсии, а? – Славкин старался смотреть на девушку как можно пристальнее, это должно смущать допрашиваемую.
– Что вы мелете?
– Поймите, Валерий Михайлович, приехав сюда, скрыл свою причастность к ВЧК, что по местным законам автоматически делает его шпионом. Так что если вы, Юлия, сообщите нам о его задании, то ничем ему уже не повредите. Я уверен, что если вы поговорите с вашим другом, он даже возражать не будет. В отличие от вас, невинной, он знал, на что шел. Более того, в компании с вами, мне кажется, он рассчитывал вызвать меньше подозрений со стороны местных властей и если бы не мы, то…
– Георгий Александрович, – торжественно сказала Юля, – вы сволочь и провокатор!
– А я думал, что вы из интеллигентной семьи, – сказал, порозовев, хорунжий Славкин.
– Я-то – да.
В дверь вежливо постучали.
– Кто там? – спросил хорунжий, довольный, что можно сменить тему.
– Обслуживание в номерах.
– Ужасно хочется есть, – оживился Славкин. – А вы что-нибудь желаете?
– Когда вы меня схватили, я как раз собиралась идти обедать, – ответила девушка.
– Минуточку! – крикнул офицер. – Я вас развяжу, но не пытайтесь звать на помощь или убегать, обещаете?
– Ладно, – кивнула Юля, предпочитая в любом случае иметь развязанные руки.
Славкин освободил девушку и кивнул агенту. Тот открыл дверь, и на пороге возник официант со столиком на колесах.
– Прикажете горячее? – спросил он.
Юля откинулась на подушку дивана, чтобы себя не выдать. Мартин, не глядя по сторонам, вошел и подкатил столик с судками прямо к коленям хорунжего. Поворачиваясь, он не удержался и подмигнул Юле.
– Приятного аппетита, – получив на чай, официант вышел, дверь за ним снова заперли.
Нежный запах еды невольно привлекал, а штабс-капитан, гоняя с утра своих людей по делам, о провианте даже не позаботился. Сам виноват, что придется заплатить за эту закуску. Агенты приблизились к столику и потянули носами.
– Кажется, что-то жареное, – сказал Славкин и приподнял самую большую крышку. С блюда действительно поднимался дымок, только аромат его был неаппетитным запахом горящего бикфордова шнура – на блюде лежала толовая шашка.
