– Все. А если…
– А если тебе дверь откроют, – уловил он ход мысли Майера, – то тебя, Людвиг, задержат. Тебя задержит либо полиция, либо ФБР, не знаю, но это неважно. Так вот, когда тебя задержат, ты предъявишь им квитанцию и скажешь, что при оформлении проката произошла ошибка и мистер Холл (Холл, не Сэдлер, не перепутай) сделал переплату, и ты привез ему разницу этой переплаты. Ты дорожишь клиентурой и из-за нескольких долларов не хочешь терять выгодных клиентов. А нашел ты мистера Холла по адресу, указанному в квитанции. Там на самом деле указан верный адрес. Дальше… После того как ты им предъявишь квитанцию и все это объяснишь, они тебя отпустят, так как предъявить тебе им будет нечего. После этого ты спустишься, сядешь в машину и, не закуривая, сразу уедешь. Не закуривая… Все понял?
– Все. И куда мне потом ехать?
– Потом?.. Потом поезжай в свою мастерскую, ремонтируй машины, сдавай их в прокат… В общем, живи, как жил, и береги Марту. На этом твоя миссия будет закончена. А я за своей машиной вернусь уже не скоро. Если вообще когда-нибудь вернусь, – Бредли перехватил короткий взгляд Майера в зеркале заднего вида и ободряюще добавил: – Но это только в крайнем случае.
– Ну хорошо… – Людвиг остановил машину в гуще автомобильного потока недалеко от пересечения Бродвея с 42‑й улицей и посмотрел в зеркало на Бредли. – А если мне откроет сам мистер Холл?
– Если тебе откроет сам мистер Холл, то тогда ты перекрестишься и прочитаешь молитву, ибо тебе откроет покойник, – мрачно пошутил Бредли. – Вчера вечером Сэдлер был убит, и все стрелки этого убийства указывают на меня. Именно поэтому я хочу попасть в квартиру – только там я могу найти доказательства моей невиновности. Если повезет, конечно… Трогай, тебе зеленый.
Бредли простоял около угла дома на противоположной стороне улицы восемь минут. Он видел, как из парадного вышел Людвиг, сел в машину, закурил и отъехал; проследив, не поехал ли кто за ним вслед и не выглянул ли в окно, Бредли деловитой походкой пошел в том же направлении.
– Никто нигде не открыл, – не дожидаясь вопросов, заговорил Майер, едва Бредли опустился на заднее сиденье.
– Ну что ж, пока все срабатывает…
– Что? – не понял Людвиг.
Вместо ответа Бредли похлопал его по плечу:
– Все хорошо, говорю. Ждешь меня ровно двадцать минут. Если через это время не вернусь, уезжаешь. Куда ехать и чем заниматься, ты уже знаешь. Ну, я пошел.
Бредли вернулся через двадцать семь минут. Он опять сел на заднее сиденье и захлопнул дверь; Людвиг запустил двигатель и тронул машину с места.
– А что бы я сказал Марте и как потом посмотрел бы ей в глаза? – ответил Людвиг вопросом на незаданный вопрос Бредли: почему он не уехал.
– Трудный вопрос, – Бредли окинул голову на спинку сиденья и закрыл глаза. – Покатай меня минут двадцать, а заодно посмотри, не приклеился ли кто за нами.
Он не видел, как в ответ на его просьбу Людвиг кивнул. Он начал заново проходить последние двадцать семь минут.
Дверь открылась не сразу – «не совсем качественно» заставило Бредли вспотеть так, что рубашка промокла насквозь. Два замка открылись быстро, не поддавался третий: он щелкнул только через четыре минуты. Услышав это щелчок, Бредли перевел дух, несколько секунд постоял, слушая тишину, и только после этого толкнул дверь. В прихожей вспыхнул свет. «Если он не забыл подключить камеру, она должна сейчас работать. С интервалом в одну секунду». Бредли отсчитал до десяти, смело глядя на картинку, за которой в стенной нише была спрятана камера и которая скрывала ее объектив, и только после этого закрыл дверь и включил свет обычным выключателем.
Достать аппарат и вынуть из него кассету с пленкой труда не составило – накануне он видел, как это проделал Сэдлер, – времени, однако, это потребовало: одно дело видеть, другое – делать самому.
Вынув пленку, Бредли поборол желание сразу же уйти и обошел квартиру: ни бутылки, ни рюмок, ни связки с дубликатами ключей не было. В спальне он обнаружил отодвинутую от стены кровать, вскрытый тайник и открытый сейф. Сейф был пуст. Картина, висевшая на стене, была отведена в сторону, и за ней было окно, в которое Бредли увидел гостиную. Это было полупрозрачное зеркало. Бредли вспомнил, что накануне в той комнате он видел на стене зеркало, и тогда это еще его удивило: зеркало в гостиной – не совсем к месту; теперь он знал, для чего оно там висит, и еще понял, что Сэдлер видел его манипуляции с пистолетом.
Дольше задерживаться в квартире Бредли не рискнул. Он поставил «пустую» камеру на прежнее место, окинул напоследок гостиную взглядом и вышел.
«Что “они” от него хотели? Чего добивались? Ясно, что убили его не сразу. Кто открыл тайник и сейф? Полиция, ФБР, или “они”? Что искали? Пленку с записью? Слишком много вопросов… Если он рассказал им все, выкрутиться мне будет трудно».
– Ну что? – Бредли открыл глаза и сел нормально.
– Все чисто. Никому мы не нужны.
– В этом я и не сомневался. Слушай, Людвиг, никто из твоих механиков фотографией не увлекается? А то они у тебя на все руки мастера… Нужно проявить одну пленку и отпечатать снимки.
– Здрасте… А Марта? – Людвиг встретился в зеркале с молчаливым вопросительным взглядом Бредли и начал пояснять: – Фотографией увлекался наш дядя Курт, земля ему пухом… Вот он и решил привить нам с Мартой любовь к этому искусству, да только ничего у него не вышло. У Марты, правда, что-то там получалось…
Это была еще одна удача – показывать пленку и тем более снимки третьим лицам Бредли не хотел, но другого выхода у него не было. Теперь эта проблема отпала: Марте он доверял всецело.
– Надо же, как много нового я узнаю о своей будущей невесте, – отшутился Бредли, но, поймав укоризненный взгляд Людвига, осекся. – Извини. Неудачно пошутил.
Портфель со всем тем, что накануне вечером передал ему Сэдлер, Бредли забрал из камеры хранения Центрального вокзала: он его туда отвез утром, перед тем как ехать на работу.
Теперь Бредли чувствовал себя намного увереннее, чем когда выходил из кабинета Скоуна, хотя до окончательной успокоенности было далеко: ее могла принести только пленка из фотокамеры. Или наоборот… она могла лишить последней надежды.
– Ну и куда теперь? – спросил Людвиг, усевшись в машину и передав портфель Бредли – именно он ходил за ним в камеру хранения.
– Отвези меня в «Зеленую крону», пожалуйста.
Майер бросил на Бредли многозначительный взгляд, улыбнулся, ничего не сказал, завел двигатель и выехал на Парк-авеню.
Маленький ресторанчик «Зеленая крона» находился на Медисон-авеню в полуподвальном помещении старого пятиэтажного здания. В нем было всего двенадцать столиков, расставленных вдоль стен и окруженных не стульями или креслами, а мягкими диванами с высокими спинками – за счет этого создавался эффект подобия кабинок. Посетители не видели тех, кто сидит за соседними столиками, перед ними был только центр зала, где можно было танцевать, и небольшая сцена, на которой по вечерам играл джаз-ансамбль из четырех музыкантов, в послеобеденные часы их заменял немолодой уже пианист-негр.
