— Здравствуйте, — ответил он, — скажите, пожалуйста, как мне пройти в замок?
— В замок? — повторил юноша, останавливаясь рядом с мальчиком, — я не здешний и только мимоходом заходил в Пиньероль, а теперь иду дальше.
— Наш замок в этом лесу.
— Так пойдем со мной, ты верно заблудился?
— Я ходил в блокгауз, к Раналю, прежнему кастеляну и, возвращаясь домой, сбился с пути.
Мальчик понравился юноше.
— Как тебя зовут? — спросил он.
— Луи.
— Ты живешь в здешнем замке?
— Да, с мамой Мариэттой и господином Гри… а вас как зовут?
— Нарциссом, дружок.
— Куда же вы идете?
— Да как тебе сказать?.. Я ищу одного укротителя зверей, который ездит тут, по границе. Мне нужно кое-что узнать от него.
— Вам, наверное, уже много лет и вы много путешествовали… были ли вы в Париже?
— Как же, Луи, я оттуда и пришел.
— Это очень далеко отсюда? — спросил мальчик, идя рядом с Нарциссом.
Разговор ему нравился.
— Да, очень далеко! Тебе, наверное, еще не случалось отсюда уезжать?
— Нет, господин Нарцисс, но вот я скоро буду большой, тогда поеду в Париж и поступлю в мушкетеры.
— Ну да, ну да, в мушкетеры.
— А вы отчего же не мушкетер еще?
— Вероятно, скоро поступлю, я ведь говорил тебе, что ищу одного человека.
— Хорошо должно быть путешествовать! Я с удовольствием ушел бы с вами, господин Нарцисс!
— Господином-то ты можешь и не называть меня, мой дружок, — сказал Нарцисс, с улыбкой протягивая руку своему маленькому, хорошенькому спутнику. — Почему же тебе хочется уйти из замка?
— Ах, — ответил Луи, становясь вдруг очень серьезным, — с тех пор как у нас новый управляющий, в нашем замке совсем нехорошо стало. Я боюсь его.
— Он что, разве строго тебя наказывает?
— Он часто меня бьет.
— Разве твой отец позволяет ему бить тебя?
— Мой отец умер, а мать сама боится управляющего.
— Как странно! Так и сегодня тебе достанется за то, что ты поздно вернулся?
— Ах, да! Я так боюсь господина Гри!
— Ну, пойдем, я попрошу его за тебя! — добродушно сказал Нарцисс.
— В самом деле? — спросил Луи, испытывая все большее доверие к своему спутнику.
— Конечно, — ответил тот.
— Так вы у нас переночуете, Нарцисс?
— Если можно, я буду очень рад, я устал.
— Воттеперь мы идем правильно! — вскричал вдруг Луи, — вон наш замок! Я уже вижу его!
— Да, Луи, и я, несмотря на темноту, вижу очертания большого старинного здания.
— Мы там живем, Нарцисс! Вы потом расскажете мне о своем путешествии, о Париже и о мушкетерах. Вы знаете мушкетеров?
— Трех очень хорошо знаю, они заменяют мне отца.
— А знают они, что вы путешествуете?
— Сначала они ничего не знали, но я вернулся в Париж, попросил у них извинения и они позволили мне опять идти.
— Так они очень добры к вам?
— Да, голубчик, они много делают мне добра.
— Ах, если бы и ко мне были так же добры! Я боюсь господина Гри.
— Пойдем же скорее в замок, я попрошу за тебя и скажу, что ты заблудился.
Управляющий вышел к ним навстречу, увидев их с портала.
— Вот, наконец, мальчишка! — закричал он, и Луи сейчас же понял по его голосу, что он сердит, — целыми днями шляешься, как бродяга! Иди сюда! Кого это ты еще притащил?
— Извините, сударь, — вежливо сказал Нарцисс, снимая шляпу, — я встретил этого мальчика на дороге, — он заблудился, — не сердитесь на него, он другой раз не пойдет один в лес.
— Кто вы такой? Что вам здесь нужно? — спросил Гри.
— Ах, господин Гри, позвольте, пожалуйста, Нарциссу переночевать в замке, — тихонько попросил Луи.
— Еще не хватало приводить ко мне в замок всякий сброд! — крикнул управляющий, — и где только мальчишка выкапывает таких знакомых! Иди сюда! Я тебя отучу бегать в блокгауз к старому мошеннику и выносить сор из избы.
Жюль Гри подтолкнул мальчика к входу. Нарцисс потерял терпение.
— Позвольте, — обратился он к управляющему, — вы сейчас говорили о сброде…
— Да, о всяких бродягах!
— Я ни то, ни другое!
— Убирайтесь к чертям! Что вам здесь нужно?
— Не вас, господин Гри! Не будьте так грубы и безжалостны, не мучайте мальчика.
— Да собаками, что ли мне вас вытравить отсюда! — закричал управляющий, — и как вы сюда попали? Убирайтесь, пока я вас не вытолкал. Пошел вон! — прибавил он, обращаясь к плачущему мальчику, — я тебя запру, мальчишка, ты у меня будешь слушаться! Вон в погреб!
— Мама Мариэтта! — жалобно закричал Луи.
Нарцисс стоял у входа, сжав кулаки, с негодованием наблюдая, как жестокий управляющий бил и толкал бледного плакавшего ребенка, как тащил его в погреб, не обращая никакого внимания даже на просьбы старухи-матери, прибежавшей на крик.
Мариэтта делала робкие попытки остановить управляющего, но тот так грозно прикрикнул на нее, что бедная старушка, застыв на месте, молча смотрела, как Жюль Гри столкнул с темной лестницы вниз ее милого мальчика, ее сокровище, а затем запер его в заброшенной темной каморке.
Он бросил ему туда соломы, принес воды и хлеба. Жюль Гри знал, что в погребе водились крысы и мыши, что совсем немного света и воздуха проникает туда только через крошечное решетчатое окошечко над самой землей, что там сырой, гнилой воздух, тем не менее был очень доволен, что заставил ребенка сидеть в этой конуре.
Выйдя из погреба, Жюль Гри пошел к главному входу, чтобы посмотреть, где спутник Луи, но его уже там не было. Жюль Гри решил, что молодой человек ушел своей дорогой.
Наступили, наконец, последние дни великого кардинала.
Власть его в это время еще больше усилилась. Когда-то он, хотя бы изредка, разыгрывал перед королем роль покорного подданного, чтобы склонить его на свою сторону и достичь какой-нибудь своей корыстной цели, теперь же он был полновластным хозяином.
В прежние годы в одиннадцать часов вечера он уже был в постели, в четыре часа утра вставал и аккуратно, каждое утро отправлялся в спальню короля. Стоя на коленях, он излагал ему свои планы, выслушивая иногда возражения, теперь же кардинал сосредоточил всю власть в своих руках и жил по-королевски, что обходилось казне ежегодно более чем в десять миллионов.
Стоило только удивляться его деятельности и удачам в последнее время, когда и здоровье его совсем пошатнулось, и препятствий на его пути было больше прежнего.
До последней минуты он обладал неограниченной властью и даже на смертном одре все еще принимал и выслушивал своих шпионов, подписывал смертные приговоры, заключал в тюрьму.
Народ все больше ощущал на себе все тяготы его правления.
