Марк думал, опустив голову. Он оставит немногих своих друзей. Трое в их отсеке стали самыми близкими ему людьми, и он будет скучать по ним. Но это была малая цена за то, что он будет ближе к Помпею, и он надеялся, что это означает конец его поискам. Марк посмотрел на Цезаря и кивнул:
— Это для меня честь, хозяин.
Цезарь поднялся, лицо его стало серьезным.
— Я поблагодарил тебя. Этого довольно. Больше не будем затрагивать эту тему. Никогда не забывай, что я — твой хозяин, а ты — мой раб. Это ясно?
— Да, хозяин.
— В следующий раз мы встретимся уже в Риме. Желаю тебе скорейшего выздоровления.
Не ожидая ответа, Цезарь повернулся и вышел из комнаты, оставив Марка в раздумье. Шаги удалились, и наступила тишина, лишь птицы щебетали в соседнем саду. Марк был один. Он смотрел на потолок. Уже давно он не чувствовал себя таким оптимистом. Только этим утром он боялся, что не доживет до следующего дня. Даже победив Феракса, он должен был продолжать учиться на гладиатора, а затем много раз подвергать себя опасности во многих схватках, прежде чем у него появится шанс завоевать свободу. Теперь он будет телохранителем избалованной римской аристократки, будет жить в самом сердце Рима с хорошей перспективой найти генерала Помпея и рассказать ему о своей судьбе. Да, вздохнул он умиротворенно, жизнь повернулась к лучшему.
— Я не побеспокою тебя?
Марк повернул голову на голос и поморщился, ощутив острую боль в плече.
— О! — Порция с любопытством смотрела на него с порога. — Я не хотела испугать тебя. Извини, я должна была постучать. Но я не постучала, потому что меня не должно быть здесь. Отец не одобрит. Он друг дяди Юлия и очень заботится о приличиях.
Сжав зубы, Марк ждал, когда утихнет боль. Порция подошла к кровати и окинула его взглядом:
— Ты выглядишь… ужасно. Весь в синяках и порезах, а твоя рука перевязана.
Марк поднял правую руку и показал на девочку:
— Ты сама выглядишь не лучше.
Кроме повязки на локте, у нее были царапины на бледных щеках. Порция пропустила слова Марка мимо ушей. Она слегка нахмурилась:
— Очень больно?
— Да.
— Понимаю. — Она подняла голову, глядя куда-то вверх, потом снова посмотрела на Марка. — Мне жаль, что я упала. Жаль, что из-за меня тебе досталось. Извини меня.
— В любом случае мне пришлось бы бороться с волками, — слабо улыбнулся Марк. — Все равно я был бы ранен. Вообще-то, мне повезло, что я живой.
— Ты был очень храбрым, — тихо сказала Порция.
— Я делал то, что должен был.
— Да, конечно. — Она слегка наклонила голову набок. — Можно, я тебя спрошу о чем-то?
Марк скривился:
— Можно. О чем?
— Мне любопытно, почему ты не убил того, другого мальчика? Я видела, как он тебя ненавидит. Он бы не пожалел тебя.
— Это правда, — задумчиво ответил Марк.
— Так почему ты не убил его?
— Я его победил. Смысла не было убивать. Бой был закончен. Убивать — это уже лишнее. — Марк попытался яснее вспомнить тот момент. — Я не знаю. Не могу вспомнить все… Просто мне кажется, что это… неправильно.
Порция удивленно посмотрела на него и засмеялась:
— Ты совсем не похож на гладиаторов, которых я видела раньше.
— А ты, значит, многих уже видела? — сухо спросил Марк.
Она перестала смеяться:
— Да, конечно.
Наступило неловкое молчание, потом она спокойно продолжила:
— Кажется, ты будешь моим телохранителем. Дядя Юлий считает, что ты очень подходишь. Что касается меня, у меня к тебе только один вопрос. Ты готов убить любого, если мне будет угрожать опасность?
Марк подумал и кивнул:
— Если нужно будет.
— Очень хорошо. Тогда увидимся в Риме, Марк.
Улыбка мелькнула на губах Порции, когда она произносила его имя. Она похлопала его по здоровой руке и поспешила к двери. Украдкой посмотрев по сторонам, на цыпочках вышла из комнаты и исчезла.
Марк снова заснул и проснулся на следующее утро. Тело его затекло. Рана на руке и укус волка очень болели. Он застонал, пытаясь встать с постели. Тут в комнату торопливо вошел Апокрит, хирург школы.
— Что ты делаешь? Немедленно ложись. Раны могут открыться.
Марк послушно лег. Хирург быстро проверил раны и поменял повязку на руке. Укусы и небольшие порезы он оставил открытыми.
— Не надо повязок. Пусть лучше они будут на воздухе, так они быстрее заживут. Руке понадобится время. Я зашил рану. Через восемь-десять дней можно будет снять швы. Скажи об этом хирургу в доме твоего нового хозяина. Конечно, если у него есть хирург.
Марк кивнул, потом, покашляв, спросил:
— Как там Феракс?
— Другой мальчик? Он поправится. Ты просто хорошо поколотил его. Он еще немного вялый. Толстый череп этого кельта спас его мозг, оставив только вмятину. Теперь он стал для всех посмешищем. И даже получил новое прозвище — Гроза Мышей. А ты, наоборот, почти герой.
— Герой? — Марк покачал головой. — Мне никогда прежде не было так страшно.
— А чего ты ждал? — грустно вздохнул Апокрит. — Вот что значит быть гладиатором. Всегда. Во всяком случае, для тебя теперь все позади. Ты уезжаешь в Рим, как я слышал.
— Я буду телохранителем племянницы Цезаря.
— Ну что ж, это, должно быть, безопасно. Сомневаюсь, что тебе когда-нибудь придется выполнять более опасное поручение, чем следить, чтобы твоя подопечная не подавилась конфетой.
— Надеюсь, ты прав. — Марк лег поудобнее. — Когда я смогу ехать?
Апокрит выпрямился, почесал щеку.
— Через два, может быть, через три дня. Хозяин посылает повозку в Рим забрать снаряжение, которое он заказал. Ты поедешь на этой повозке. Только подумай, мальчик, через несколько дней ты будешь в Риме. Это такое событие! — с блеском в глазах воскликнул Апокрит.
— Надеюсь, — согласился Марк.
Он уже думал о том, с чего начнет поиски генерала Помпея.
Раненая рука Марка висела на ремне. Он, как мог, осторожно придерживал ее, когда колесо повозки попадало в ямку на дороге и повозка клонилась набок. Впереди лежал небольшой городок Синуэсса, где они должны будут остановиться на ночь в одной из гостиниц. Зима заканчивалась, скоро настанут первые весенние дни. Пользуясь хорошей погодой, по дороге ехали торговцы и другие путешественники. В обоих направлениях двигались повозки, груженные всеми видами товаров, шли люди группами и поодиночке. Один раз повозка проехала мимо группы скованных одной цепью людей, идущих в противоположном направлении. Марк смотрел на них с жалостью. Большинство были в рваных туниках, босиком. Угрюмое выражение их лиц говорило об отчаянии при мысли о том, что их ожидало рабство. Марка охватил гнев. Он обернулся, чтобы еще раз посмотреть на них. Ему было больно видеть этих несчастных людей. Но ведь на ферме отца тоже были рабы, напомнил он себе. Марк принимал этот факт, потому что рос рядом с ними и считал их скорее членами семьи и друзьями. Он думал, что они согласны на такую судьбу. Теперь он был другого мнения. Он жил как раб и каждый день нес это ярмо. Он очень хотел снова почувствовать вкус свободы и стать хозяином своей судьбы.
