— Это хорошо, — сказала Красимира.
— Чего же хорошего?
— Если они шлют послов, чтобы уговорить нас сдаться, значит, чувствуют неуверенность.
К стенам города подъехали несколько всадников.
— Чего вам надо? — крикнула Ярослава, едва они остановились.
Один из всадников выдвинулся вперед и крикнул:
— Нам нужна ваша царица, чтобы передать послание нашего царя!
Красимира выглянула:
— Ну, я царица.
— Как тебя зовут? — крикнул посол.
— Дикарь, ты должен знать имя царицы поляниц, если уж пришел сюда, — сказала Красимира.
Хазары зашептались между собой.
Ярослава, которой уже надоел этот бесполезный разговор, крикнула:
— Давай говори скорее, что хотел передать!
Снизу закричали:
— Великий бек приказывает тебе, царица Красимира, сдать город. Если сдашь город и признаешь его власть, то он обещает вам справедливый суд. Ты будешь платить кагану дань, а он будет защищать тебя от врагов.
— У нас есть господин! — крикнула Красимира.
— Твой покровитель, великий князь Бравлин, умер в прошлом году. Теперь тебе он не защитник, — крикнули снизу.
Красимира обратилась к Ярославе:
— Что будем отвечать?
— Если сдать им город без боя, то они ограбят нас до последней нитки. Город разрушат. Нас убьют, а остальных уведут в рабство. Они уже так делали в Армении, — сказала Ярослава.
Красимира бросила взгляд на Борислава.
— А что ты скажешь, старшина?
Тот с блаженной улыбкой — на него уже подействовал хмель и мир ему казался милым и уютным, — сидел на лавке у стены.
Однако вопрос Борислав понял и, с трудом ворочая непослушным языком, проговорил:
— Так… я вот… — как же сдаваться? Они же злыдни… Ни в коем случае город не сдавать!
Борислав попытался подняться, но ноги его не держали и он упал на пол.
— Вот это уже лучше! — с усмешкой проговорила Красимира и приказала: — Положите его на сено, пусть в холодке проспится; а когда проспится — дайте ему еще вина.
— Сдаваться, конечно, не будем, — сказала Ярослава, — но может, завести переговоры, чтобы затянуть время?
— Твой план понятен, но это ничего не даст. А хазары могут подумать, что мы не уверены в своих силах и не будем упорны в сопротивлении. Так пусть сразу поймут, что мы будем сражаться до конца. Скажи им это.
Ярослава рассмеялась, затем выглянула в окно и крикнула вниз:
— Эй, собаки бесхвостые, уходите скорее домой, пока вам головы не оторвали до самых хвостов!
— Мы возьмем город силой, — послышался ответ.
— Не хвались, идучи на рать, а хвались, идучи с рати! — крикнула Ярослава.
Оскорбленные послы развернули коней и ускакали. Как только они отъехали от города, тут же заработали метательные орудия.
В свою очередь полетели ответные камни и зажигательные снаряды.
Беловежские метательные орудия стояли выше, поэтому они стреляли дальше, но хазары защитили свои орудия щитами из бревен.
Весь день и всю ночь на Белую Вежу летели камни и горшки с горящей смолой. Благодаря запасам воды пожар в городе удавалось быстро тушить. Городские стены были сложены из твердого камня, поэтому попадание на них горящей смолы угрозы не представляло. Смола только пачкала их.
Но вот падающие с неба камни представляли большую опасность для жителей внутри крепости, разрушая дома и убивая людей. Поэтому многие жители поспешили переместиться поближе к стенам, куда камни не попадали.
Ближе к вечеру Красимира сказала:
— Планы хазар понятны — на приступ они пойдут утром. Пусть наши люди пока отдыхают и прекратят ответную стрельбу.
Ночь обещала быть спокойной, насколько спокойной она может быть, если с неба валятся камни, способные раздавить человека. Уже второй день Красимира не отлучалась со стен, во дворец не заглядывала — слишком много было дел. Ей надо было бы отдохнуть перед решающей схваткой.
В деле взятия городов хазары — воины умелые и особенно яростен их первый штурм, поэтому Красимира была уверена, что утром будет немало пролито крови. Все будут стоять на стенах и грудью встречать врага: и царица, и горожанин, и женщины, и дети. Никто не отсидится в безопасном уголке. И кто останется жив — неизвестно.
Красимира умирать не собиралась. Однако не увидеть дочь и внука, может быть, в последний раз, она не могла, поэтому, как только стемнело, она отправилась во дворец.
Несмотря на поздний вечер во дворе горели костры, ходили люди — царский двор был последней линией обороны города. Кроме того, здесь готовили пищу.
Проверить, как приготовлен царский двор к обороне, Красимира раньше не могла, поэтому в сопровождении Ярославы сначала прошлась по двору.
Осмотр ее удовлетворил. Строения на княжеском дворе оказались совершенно не повреждены — они были в дальнем конце крепости — и их защищала каменная стена, ограждавшая царский двор.
Красимира дала некоторые указания по усилению обороны княжеского двора и только после этого направилась во дворец.
Божана уже была предупреждена о том, что мать собирается зайти, и встретила ее с ребенком на руках.
Красимира обняла дочь.
— Как вы тут?
— Ничего, уже улыбаемся, — ответила Божана.
Красимира осторожно взяла внука на руки, поддерживая его головку ладонью. Мальчик улыбнулся и прикоснулся мягкими ладошками к впалым щекам бабушки, и отдернул их. Красимира поцеловала его в лобик.
— Жаль, что мальчик, — проговорила Красимира.
— Почему? — спросила Божана.
— Придется его отдавать отцу. Вот слез-то ты прольешь.
— Не придется отдавать…
— Придется. Таков обычай — сын принадлежит отцу.
— Вот отобьем хазар, и я уеду к Вячеславу, — сказала Божана и взяла ребенка из рук Красимиры.
— Зря ты не уехала раньше, — сказала Красимира.
— Что же теперь жалеть… — сказала Божана и поинтересовалась: — Как у вас там?
Красимира пожала плечами.
— Крепость готова к обороне. Запасов хватит на несколько лет.
Божана взглянула в глаза Красимиры:
— Мы отстоим город?
Ее глаза смотрели с обреченностью, сквозь которую пробивалась робкая надежда.
У Красимиры мелькнула мысль, что все же зря она не отпустила дочь к мужу еще осенью, когда та хотела уехать.
Но тут же отмела эту мысль — осенью нельзя было отпускать наследницу царского трона. Если бы она отправила Божану, то ее примеру последовали бы и другие амазонки. Многие из них и так, следуя примеру Божаны, вступили в связь с мужчинами и теперь они не могут воевать. И весной невозможно было ее отпускать. Отъезд серьезно подорвал бы моральный дух горожан, их желание защищаться. А многим некуда было уйти, потому что их дом был здесь.
