«Погибать, так всем вместе!» — сказала сама себе Красимира. Она обняла Божану и твердо и уверенно проговорила:
— Живыми Белую Вежу мы никогда не сдадим!
Дубыня после женитьбы на Величке переселился в город. В городе он поставил кузницу.
А Полыня перебрался в город, когда пришло первое известие о начале войны. Они поселились в доме Дубыни и Велички. Величка и Радмила тесно сошлись еще осенью. Теперь же они стали неразлучны. Радмила помогала Величке по дому и за ребенком присматривала — все же Величка была воительницей и не могла сидеть без дела, когда городу грозила смертельная опасность.
Видя, что Величка стала свободнее, Красимира поручила ей помогать гарнизону башни у ворот.
Когда народ, не видя опасности, стал возвращаться в слободу, семья Полыни задержалась — тем и спаслась от гибели, так как вернувшиеся слобожане, которые не успели убежать, были либо убиты хазарами, либо угнаны в рабство.
Башня у ворот. Когда небо перед рассветом стало черным, как смола, с Дона потянуло холодом.
Посредине башни в железном чане тлел огонь, слабо освещая внутренности помещения.
В башне сторожили двое: Полыня и Дубыня. Они сидели около огня в металлической корзине, и их лица отсвечивали красным.
Остальные защитники башни спали на ворохе сена в углу башни.
Было тихо.
Неожиданно темноту прорезало испуганное ржание коня, болезненный крик человека, то ли упавшего, то ли ушибленного копытом коня, и Полыня накинул на плечи овчинный тулупчик и подошел к краю стены.
Поле вокруг города было усеяно огнями костров, словно безоблачное ночное небо звездами, и из-за этого непонятно было, где земля переходила в небо.
— Однако хазар пришло много, — заметил Полыня.
Дубыня поднялся с лавки, подошел к Полыне и тоже стал смотреть на ночные огни.
Хазары у костров внизу закопошились, и послышался стук дерева, и в небо взлетел, словно комета, огненный снаряд.
Он поднялся вверх на секунду, застыл, а затем медленно опустился в город. Коснувшись земли, взорвался огненным клубком.
Послышались крики. Замелькали тени вокруг огня и через минуту огонь, задохнувшись дымом, погас.
— Злыдни, всю ночь пуляют, никак не угомонятся, — сказал Полыня.
Метательные орудия хазар с наступлением темноты стрельбу не прекратили, хотя и стали стрелять реже. Обычно, выпустив снаряд, они на некоторое время успокаивались. Но сейчас, выпустив снаряд, хазары снова засуетились — слышались скрип дерева, удары и крики. Скоро взлетел новый снаряд. Затем — новый.
— Что-то у хазар суета поднялась, — заметил Полыня и прокомментировал: — Не иначе проснулись, лешие.
Дубыня проговорил:
— Наверно, готовятся на приступ идти.
— Пока солнце не встанет, на приступ не пойдут, — ответил Полыня.
Дубыня молча взял лук и стрелу. Конец стрелы с паклей, пропитанной смолой, он сунул в угли и, когда пакля вспыхнула чадящим огнем, положил стрелу на лук и, не целясь, выпустил ее в темноту.
Стрела огненной змеей скользнула вниз и, воткнувшись в землю, осветила небольшой пятачок земли.
В освещенном пятне метнулись люди.
— А что это они делают под стенами? — фыркнул Полыня. — А ну-ка, Дубыня, еще пару стрел пусти!
— Погоди, — сказал Дубыня. Он положил лук на лавку, затем взял со стены два подготовленных факела, сунул их в огонь, поджег и бросил в окно.
С факелами дело оказалось лучше — упав на землю у основания крепостных стен, они озарили толпы хазар, приставляющих к стене лестницы.
— Ах, проклятые! Они в темноте решили забраться на стены! — воскликнул Полыня и кинулся к небольшому колоколу, висевшему посредине башни.
Через секунду колокол залился тревожным боем.
Тем временем Дубыня стал из лука пускать стрелы в хазар. Тут же к нему присоединились и проснувшиеся ратники.
Звук колокола встревожил людей и на других участках стен. Разглядев, лезущих на стены хазар, там затараторили в тревожные колокола.
На стены полезли разбуженные горожане.
Хазары хотели тихим приступом взобраться на стены. Поняв, что их уловка раскрылась, они перестали скрываться. В поле зазвучали трубные звуки — хазарские военачальники подавали сигналы своим отрядам; ржание коней; крики людей.
Метательные орудия зачастили выстрелами, но теперь они кидали снаряды не в город, а старались попасть в стены и башни.
Вскоре Полыня увидел, как края стены коснулась поднятая на дыбы лестница, и через мгновение над стеной показались лица хазар, перекошенные от ярости, багровые от огня.
Полыня попытался столкнуть их копьем. Но древко копья тут же было покрошено в щепки кривыми саблями.
Используя заминку, на стену выскочили двое хазар. Они сразу зарубили двоих ратников, а Полыня чудом увернулся от их ударов. Но при этом он остался один.
Он с трудом сдерживал их натиск. А по лестнице поднимались новые хазары.
Видя, что одному не справиться, Полыня, словно раненый заяц, жалобно завопил:
— Дубыня, помоги-и-и мне!
Увидев, что происходит, Дубыня решил, что первым делом надо столкнуть лестницу, и он схватил длинный багор, уперся им в лестницу и с натужным выдохом отвел ее от стены.
Уже взобравшиеся на стены хазары бросились на выручку своих товарищей. Таким образом, Дубыня оказался в безвыходной ситуации: чтобы отбиться от хазар, он должен был оставить лестницу, но если бы он это сделал, на стену тут же забрался бы новый отряд хазар.
Спас Дубыню Полыня. Он прикрыл богатыря своим щитом.
Хазарам пришлось устранять помеху, чтобы сразить Полыню. На это у них ушло немного времени, но за это время Дубыня столкнул лестницу вместе с находящимися на ней хазарами — только тоскливый вой понесся снизу.
Столкнув лестницу, Дубыня принялся сокрушать хазар тяжелыми ударами топора. Через минуту башня была очищена от хазар.
Скинув последнего хазара со стены, Дубыня бросился к Полыне.
Полыня лежал не шевелясь, в луже крови.
Дубыня приподнял его, и Полыня открыл глаза.
— Я еще жив, — прошептал он.
— Значит, будешь жить долго.
Он оглянулся и увидел поднимающуюся по внутренней лестнице Величку. Она была без доспехов, но с мечом на поясе, копьем в одной руке и с холщовой сумкой в другой.
— Величка, помоги! — сказал Дубыня.
Величка торопливо подошла к нему и тронула за руку.
— Не мне, а ему, — кивнул Дубыня на Полыню.
— Ты весь в крови, у тебя тоже раны. Дай я их перевяжу.
Дубыня повел могучим плечом.
— Ерунда. Некогда. Лучше займись Полыней и другими, кто лежит.
