– Пойду я!
Горислав взглянул на него оценивающе. Физические данные таваста не впечатляли: профессиональным воином он точно не был. Но фанатичный огонь в его глазах заставил воеводу изменить первоначальное решение, и он молча кивнул.
Потянулись тревожные и томительные минуты ожидания. Горислав с Носком наблюдали за товарищами из кустов, стараясь уловить хоть какой-то признак их передвижения в густой высокой траве. Но та если и шевелилась, то лишь от ветра. Лазутчики ползли очень медленно, стараясь не выдать своего присутствия даже вздохом. Один из сариантов меж тем стоял и непрерывно вертел головой как испуганная птица, а другие сидели, хотя в их позах тоже не было и намека на расслабленность.
И вдруг вокруг них словно вздыбились холмы: то одновременно поднялись во весь рост Стоян, Венцеслав и Свид, предварительно замаскировавшие себя пучками травы. Одному сарианту Венцеслав коротким замахом вогнал в спину кайло, тому, что стоял, Стоян просто-напросто свернул шею, а третьему Свид прыгнул на спину и точным, выверенным движением перерезал горло.
Все произошло настолько быстро, что Носок с Гориславом увидели лишь неясные мелькания, а затем все разом сгинули – и беглецы, и сарианты. На месте недавней схватки снова зашелестела под ветром трава, и только пасшийся ближе всех жеребец поднял голову и тихо, как бы вопросительно заржал.
– Достань свой оберег! – повелительно сказал Свид, обращаясь к Стояну.
Парень повиновался без лишних вопросов, ибо в этот момент от таваста исходила неведомая страшная сила, противиться которой не было никакой возможности. Свид взял подвеску в руку, и несколько капель крови упали с кончика его ножа на уже не светившийся, а еле тлевший камешек. Ответная реакция камня потрясла Стояна: тот вдруг засиял так ярко, что Свид поторопился прикрыть его ладонью.
– Малый Знич принял жертву, – молвил он с облегчением. – Теперь осталось найти Большой Знич.
Стоян тихо крякнул – легче иголку в стоге сена найти! – но ничего не сказал, принялся раздевать убитых сариантов.
К оставленным в кустах друзьям лазутчики вернулись уже с добычей – оружием и доспехами тевтонцев. К сожалению, доспехи, в силу подходящих размеров доставшиеся лишь Носку, Свиду и Венцеславу, были кожаными. День стоял жаркий, и сарианты, видимо, не пожелали париться без нужды в тяжелых панцирях.
– Нужно спешить. Берем коней, и айда, – поторопил сообщников Горислав.
– Чур, вон тот конь – мой! – объявил Стоян, восхищенно указав пальцем на жеребца, пасшегося чуть поодаль от других лошадей.
Жеребец и впрямь был красавец. Крупнее и массивнее остальных, он словно бы пренебрегал соседством сородичей.
Горислав, услышав слова Стояна и взглянув на коня, скептически молвил:
– Не по чину шубейка. Не удастся тебе его взять.
– Почему?
– Это рыцарский конь. Он даже не подпустит тебя. Или копытами забьет. Над ним властен лишь его хозяин. Даже конюху он разрешает только кормить, чистить и холить себя. Но и это еще не все. Ежели ты все-таки попытаешься с ним совладать, он подаст хозяину сигнал тревоги – заржет по-особенному. Рыцарских коней этому сызмальства учат.
– Впервые про такое диво слышу… – Стоян смущенно почесал в затылке.
– Ничего, лошади сариантов тоже хороши… – Горислав взял под уздцы гнедого жеребца. Тот тревожно всхрапнул, но, почувствовав твердую руку, мигом успокоился. – Поторопитесь!
Прежде чем увести выбранного для себя коня, Свид быстро перерезал подпруги у всех остальных лошадей. Своих коней беглецы вели поначалу в поводу. А когда ступили в лесные заросли, надежно укрывшие их от чужих глаз, сели в седла и пустили жеребцов вскачь – насколько это было возможно в условиях пересеченной местности. Эйфория от обретения свободы уже прошла, и теперь бывшие рабы хотели лишь одного: как можно скорее покинуть соляные копи, место своего вынужденного заточения.
Караван ганзейского купца Гервига Брамбаха состоял всего из двух видавших виды двухмачтовых коггов[101], и оттого на душе у хозяина было тревожно. Покидая ранним утром любекский порт в устье реки Траве, он приказал шкиперу флагманского судна держаться на всякий случай мористей: там меньше была вероятность встречи с морскими разбойниками, промышлявшими в основном в прибрежной зоне.
В последние год-два пиратов развелось видимо-невидимо, и для борьбы с ними Ганза начала уже применять суда, переоборудованные под военные корабли и называемые фредкоггами. Главной их отличительной чертой от обычных грузовых коггов служили кастели – предназначенные для арбалетчиков надстройки над верхней палубой корабля: фор-кастель в носовой части и ахтер-кастель – в кормовой. Каждый фредкогг обеспечивался воинами числом не менее пятидесяти человек, и половина из них вооружалась арбалетами.
Тем не менее морские разбойники продолжали грабить купеческие караваны с завидной регулярностью. Главной базой им с некоторых пор стал служить остров Готланд, изобиловавший бухтами и фиордами, в которых можно было легко и надежно укрыть суда. Во главе пиратских ватаг нередко стояли обнищавшие датские дворяне. Когда датская феодальная верхушка изгнала короля, Дания погрузилась в пучину смут и анархии и оказалась вскоре на грани разорения. Города Любек, Висмар, Росток и Гамбург попытались заключить союз с северогерманскими князьями для совместной борьбы против пиратов в Балтийском и Северном морях, однако город Бремен отказался присоединиться к этому союзу. Хотя из-за частых разбойничьих нападений в устье Везера и сам вынужден был временно закрыть порт.
Позже выяснилось, что бременцы, дабы обеспечить себе свободу в устье Везера, обязались выплачивать морским разбойникам ежегодную дань и уже потратили на это «благое дело» около двух тысяч марок серебром. Возмущению Ганзы предательской политикой бременцев не было предела, но без Бремена все потуги дать пиратам достойный отпор с треском провалились. Вот и приходилось теперь ганзейским купцам действовать на свой страх и риск. Правда, в случае удачи прибыль в несколько раз перекрывала все издержки.
– Хозяин, слева по курсу чьи-то корабли! – раздался крик впередсмотрящего, несшего вахту в «вороньем гнезде» – на специальной, огороженной перилами площадке в верхней части мачты.
Гервиг Брамбах вздрогнул, словно коснулся горячего металла, и бросился к левому борту. На горизонте и впрямь маячили темные точки, которые то исчезали в туманной дымке, то вновь появлялись, угрожающе укрупняясь в размерах. Вскоре стало понятно, что приближающиеся суда меньше по габаритам, чем когги, но намного быстроходнее. Они неслись по морю как гончие псы, и их курс лежал явно на пересечение направления движения купеческих посудин. Когда чужие суда подошли ближе, сердце у Гервига Брамбаха ухнуло в область желудка: красные вымпелы! Под такими флагами ходила пиратская команда с названием «Виталийские братья».
