Вот что сделал опытный врач: достал из сумки замысловатый инструмент — щипцы для удаления инородных тел, похожие на те, которыми пользуются бондари[254] для вылавливания провалившихся в бочки затычек. Затем доктор с огромнейшими предосторожностями ввел стальные щипчики в рану, захватил обломок кости и стал медленно тянуть к себе.
Эта манипуляция, совершенная с чрезвычайной точностью, дала явный результат. Освободившийся мозг восстановил свой объем, наладилось кровообращение, больной застонал, похоже, возвращаясь к жизни.
— Неплохо, — произнес хирург с довольным видом. — И все же у бедняги обязательно разовьется менингит, а тогда… настанет самое трудное время. Нагноения не избежать… Ладно, остается надеяться на лучшее. Вот чертов крюк, чего наделал!
И доктор стал принимать простейшие, зато самые действенные при данных обстоятельствах меры: промывал рану, все время менял компрессы из пресной воды, давал слабительное из каломели[255] и ялапы[256], накладывал нарывной пластырь на затылок, применял отвлекающие средства для снятия побочных явлений с внутренних органов, обливал голову больного холодной водой. Несмотря на постоянный уход и всестороннее лечение, состояние матроса ухудшалось.
Начался бред. Ужасный бред. Фантомы[257] преследовали несчастного, с посинелых губ срывались обрывки фраз:
— Да… слушаюсь… сделано!.. Повинуюсь… за деньги!.. Вперед!.. Вот спасшиеся… смелее… Убей!.. Еще одно преступление… какая важность?.. Так надо… правильно? Убей!.. Убей!.. Я не матрос… как… вот этот… я…
Пострадавший говорил о совершенно посторонних вещах непрерывно, грустно и монотонно, как это бывает во время бреда. И вдруг кошмар вернулся.
— А!.. А!.. Работорговцы… Миллионеры!.. Страховые премии… «черное дерево»… Флаксан!.. Способный человек… «Вашингтон»… Мариус Казаван… «Рона»… корпус… пустяки… одно и то же… Одно и то же судно… Капитан… «Эклер»… Безумие… Послушай… капитан… они удрали… Слушай, — обратился раненый к доктору, уставившись на него воспаленными глазами, не отводя безумного взгляда. — Слушай… Я мерзавец… меня сюда устроили… чтобы… О! Нет… Да… Ладно… Я из банды… и Казаван… и Флаксан… «Рона», это его… я видел… Ты знаешь… пароход… пароход из Монтевидео[258] …называется… именем города… ох!.. да, «Вилль-де-Сен-Назер»!.. Его прикончат носовым тараном… Два миллиона страховки… да, на нашу долю… Ох! Я говорю, тридцать пять градусов, сорок два градуса… да-да, тридцать пять, сорок два. В открытом море… тридцать пять… сорок два…
И несчастный, измученный жаром, впал в коматозное состояние[259] и едва слышно повторял, хрипло дыша:
— Тридцать пять, сорок два!
Доктор немедленно повернулся к присутствовавшему рядом капитану. Оба были невероятно потрясены.
В бреду матрос выдал тайну готовившегося преступления. Что думать, что предпринять и, главное, можно ли верить этим отрывочным сведениям?
Капитан второго ранга и хирург осознавали: запланировано одно из ужасных кораблекрушений, подобных тем, что уже не раз регистрировались в анналах[260] морского флота.
Этот человек, долго скрывавшийся под маской матроса, безусловно, принадлежал к группе самых отъявленных негодяев, которые заставляли мир содрогаться от безнаказанности совершаемых ими преступлений.
Марсиаль упорно называл географическую точку, где, по-видимому, известный всем пароход «Вилль-де-Сен-Назер» будет взят на абордаж и потоплен.
Сведения раненого через сорок восемь часов подтвердились. И судно направилось в сторону Монтевидео, а точнее, в точку, координаты которой все время преследовали больного.
Капитан торопился прибыть туда как можно скорее. Почему? Если признания больного не подтвердятся, то сожженные впустую тонны угля — небольшая потеря. Если же раненый сказал правду, то надо во что бы то ни стало предотвратить преступление.
Тут состояние Марсиаля несколько улучшилось. На смену спазмам, скрежету зубов, рвоте пришел относительный покой. Казалось, он пришел в себя.
— Спасен! — произнес капитан.
— Погиб! — проговорил доктор.
И действительно, через двенадцать часов окостенела шея, на лице появилась гримаса, суженные до того зрачки внезапно расширились, начались страшные конвульсии, затем пульс стал редким… Матрос захрипел… завыл… застонал… из носа полилась кровь, раненый подпрыгнул, точно от электрического разряда, принялся в отчаянии ловить пустоту скрюченными руками… Затем отрывисто закричал:
— «Сен… Назер»… Убей… убей… Смелее… чтоб никто не спасся.
И грузно рухнул.
— Он умер, — произнес доктор.
Командир корабля немедленно прекратил преследование невольничьего судна, справедливо решив, что неминуемо встретится с ним в той самой точке, координаты которой настойчиво повторял умирающий.
Только бы успеть! Однако «Эклер», выведенный предателями из строя, прибыл слишком поздно…
Преступление свершилось. «Виль-де-Сен-Назер» погиб со всеми, кто находился на борту.
Почему Фрике крикнул: «Сантьяго»? — Ножом по рее. — Человек за бортом! — Кто слабак? — Сигналы в ночи. — Работорговцы в Риу-Гранди. — Озеро Патус. — Двойной побег. — «Памперо» дышит в грозу. — Смертная тоска. — Спасен, но какой ценой!.. — Бесполезное заклинание. — Это и есть парижанин. — Собака не всегда друг человека. — Охота на беглеца. — «Саладеро». — Сто тысяч кило мяса. — Мне бы хотелось бифштекс. — Последствия наказания негра и китайца. — Фрике зарежут, поджарят или повесят? — И опять парижанин. — Лошадь-спасительница. — Фрике соперничает с четвероруким наездником.
Потрясенный и остолбеневший Фрике, сидя верхом на рее, стал свидетелем леденящей душу сцены. «Джордж Вашингтон» протаранил и разворотил «Виль-де-Сен-Назер». Пронзительные крики страха и отчаяния пассажиров на палубе потерпевшего крушение судна смешались с глухими стонами рабов на «корабле-хищнике».
Ведь человеческий груз, как бы рационально он ни был размещен на судне, не обладает устойчивостью кип хлопка и мешков сахара-сырца.
Но разве это важно для морских разбойников? Если кто из чернокожих, к несчастью, пострадает, то отправится за борт, вот и все. Другим места больше останется.
Хотя гамен понимал, что его новые товарищи — отпетые негодяи, но ему даже в голову не приходило, что эти люди способны на столь отъявленное злодейство.
Первой мыслью парижанина было броситься в воду и вплавь добраться до военного корабля. Однако капитан Флаксан, обладавший поистине дьявольской проницательностью, дал понять парижанину: любая попытка к бегству повлечет за собой смертный приговор негритенку.
