Встал вопрос об оплате, и тут Сьюзи выложила свои козыри. Она предложила мне деньги, не надеясь, как сама сказала мне, на их возврат. Я начал было протестовать, но она лишь рассмеялась и потрепала меня за подбородок.
— Я уже все это слышала, — сказала она. — Если бы мне платили гинею за каждый доллар, который я давала для того, чтобы вывезти мужчину из этого города, я бы разбогатела. Но я никогда не увижу ни одного пенни. О, я знаю, сейчас, когда тебе нужны деньги, ты полон добрых намерений, но пройдет неделя — и ты обо всем забудешь.
— Я верну их тебе, Сьюзи, — серьезно сказал я, — обещаю.
— Дурашка, — улыбнулась она, — я не хочу больше ничего об этом слышать, действительно не хочу.
— Почему же, нет?
— Ах, придержи свой язык, — отрезала она и отвернулась, едва сдерживаясь. — Давай, убирайся! Уходи, оставь меня!
И она вышла, всхлипывая, что, должен признаться, я отметил с удовольствием.
Вам может показаться, что мое пребывание в гостях у Сьюзи несколько затянулось, но на то были свои причины. Во-первых, это была ценная находка для молодого человека, который оказался совсем один в незнакомом городе.
Во-вторых, как покажут в дальнейшем мои мемуары, эта встреча оказала влияние на многие годы моей последующей жизни. К тому же Сьюзи была особенной: среди всех женщин, которых я знал, она оказалась единственной, в отношениях с которой не было глубоких чувств — с обеих сторон. И все-таки она меня зацепила. Во всяком случае, я хорошо запомнил ночь, когда расстался с ней. Ни одна женщина с таким вниманием не следила за тем, чтобы все было упаковано и приготовлено к отъезду, чтобы мое платье было тщательно вычищено, а все мои деньги — спрятаны в безопасное место. Она тряслась надо мной так, как ни одна другая — жена, тетушка, содержанка, потаскуха (имя коим легион) — никогда бы этого не сделала. Странно и вместе с тем примечательно, что самые теплые проводы, которые мне запомнились, прошли в публичном доме.
Я собрался около десяти вечера, негр нес мой чемодан, а Сьюзи слегка подтолкнула меня к дверям:
— Дай-ка я поцелую тебя, дорогуша. Ну что ж, прощай. Выпей стаканчик за мое здоровье. — Она почти рыдала, раскисшая старая шлюха. — И будь осторожнее. Эх ты, мерзавец ты этакий!
Мы с негром выскользнули на аллею через боковой выход. Стояла одна из этих ленивых, теплых ночей со множеством звезд, и сквозь шум города я смог расслышать отдаленный свисток парохода, проходящего по реке, на которой ожидало меня мое судно, «Королева Англси». Мы шли по темной дорожке и только было достигли ее конца, как перед нами появилась темная тень, а другая столь же неожиданно выросла у меня за спиной. Я замер, и фигура, возникшая передо мной — высокий человек в широкополой шляпе, — вдруг произнесла:
— Не дергайтесь, мистер! Держите руки подальше от карманов и не шевелитесь — вас стерегут и спереди, и сзади!
Мне приходилось слышать нечто подобное, наверное, на дюжине различных языков, но все же я замер, парализованный ужасом. Моей первой мыслью было, что это американские моряки, и внутри у меня все похолодело. Как, ко всем чертям, они сумели меня выследить? Смогу ли я вырваться? Но на это не приходилось даже надеяться. Ребята хорошо знали свое дело: один стоял в паре ярдов передо мной, а два других — по обеим сторонам и несколько сзади. Но если нельзя смыться, то можно ведь как-то вывернуться.
— Wer ruft mich? — рявкнул я требовательно, стараясь казаться грозным. — Was wollen sie?[69]
— Не пытайтесь пронять меня своим голландским, мистер Комбер, — насмешливо сказал тот, который был повыше, и мне все стало ясно — это моряки, а значит, моя песенка спета.
— А ты, ниггер, давай-ка сюда этот баул, — продолжал высокий. — Эй, Билли, проводи его на пирс и отпусти. А вы, мистер, идите вперед, да поживее. Делайте, что вам говорят, и останетесь целы, но только попробуйте сбежать — и вы покойник.
Дрожа от страха, я двинулся вперед, а здоровяк и его приятель шагали рядом со мной. Мы долго шли по какой-то боковой улочке, а затем блуждали в путанице тропинок, так что я абсолютно перестал понимать, где нахожусь. Но почему они уводят меня подальше от центральных улиц и зачем собирались вывести негра на пирс, прежде чем отпустить? Бог мой, да неужели они хотят убить меня? И в это самое мгновение высокий рявкнул:
— Стой тут! — И подошел ко мне вплотную.
Тут мои нервы не выдержали.
— Что вы от меня хотите? Что собираетесь делать? Во имя Господа, если вы с флота, то я могу все объяснить, могу…
— Мы не с флота, — коротко бросил он, — и не собираемся делать вам ничего плохого. — И уж совсем неожиданно добавил: — Вы — последний человек на земле, которому я бы хотел сделать что-то плохое.
Я впился в него взглядом, пытаясь рассмотреть лицо под тенью от низко надвинутой шляпы, но он продолжал:
— У меня с собой мешок и я одену его вам на голову, чтобы вы не знали, куда вас ведут. Не бойтесь — делайте все, что говорят, и с вами ничего не случится.
Он натянул мне на голову мешок, и я в панике задергался в его пыльных складках, но здоровяк взял меня за руку и спокойно произнес:
— Держите голову прямо. Вот так — это просто.
Мы прошли триста шестьдесят восемь шагов, сделали множество поворотов и, наконец, остановились. Я услышал, как заскрипели ворота и, когда мы снова двинулись вперед, под ногами у меня захрустел гравий. Затем несколько шагов по каменным ступенькам, открылась дверь, и мы оказались в доме. Дальше меня снова повели по ступеням, на сей раз покрытым ковром, куда-то наверх. К тому времени как мы двинулись по мягкому ковру, устилавшему коридор, я уже задыхался от ужаса. Затем послышался стук в дверь, и громкий голос произнес: «Войдите!» Меня толкнули вперед, с головы стянули мешок, и после того, как двери за мной закрылись, я обнаружил, что стою, моргая от света, в обширной, прекрасно меблированной библиотеке. Маленький лысый человечек, сидящий за большим дубовым столом, доброжелательно оглядел меня сквозь очки и махнул рукой в сторону свободного стула.
— Прошу вас садиться, мистер Комбер. И прежде чем вы наброситесь на меня с бурными протестами — на что вы, полагаю, имеете полное право, — позвольте мне принести свои самые искренние и сердечные извинения за… за, скажем так, не совсем обычную манеру приглашения. Не желаете ли все же присесть, сэр? Никто не собирается причинять вам ни малейшего вреда — напротив, заверяю вас. Садитесь же.
— Да кто вы такой, ко всем чертям? — воскликнул я. С виду это был просто дружелюбный, добродушный маленький человечек, в старомодном шейном платке и бриджах, а его блестящие серые глаза пристально изучали меня. — И что все это значит? — Чуть отойдя от ужаса, я уже был готов разозлиться.
