грохнул на камни.
Вывести из строя первым залпом почти половину всадников противника это очень круто и почти все турки стали разворачиваться, только пятеро очень упертых продолжали лететь на нас.
Я успел перезарядиться быстрее всех и прицелившись метров с тридцати подстрелил самого шустрого, обернувшись, я схватил винтовку у Ивана Васильевича и навскидку свалил еще одного.
Еще одного шустряка подстрелил кто-то еще, а двое сумели уйти.
Минут через двадцать Порфирий подал сигнал, что все бывшие пленные покинули крепость, а пленных турок он согнал в дальний угол. Я уже хотел предложить начать отход, как из-за поворота дороги, а это было примерно в километре от нас начало выезжать большое количество всадников.
Их было не меньше двухсот и в этот раз часть из них были вооружены ружьями. Раздалась команда и турки понеслись на нас.
После первой атаки я решил, что все закончено, но старый солдат оказался мудрее. Он приказал продолжать заряжать трофейные пушки, подошедшему подкреплению занять позицию и всем готовиться к бою.
Турки так решительно пошли в атаку, что было понятно, что кто-то из них прорвется и сабельного боя, а может быть и рукопашной не избежать. Вдобавок кто-то из турков еще и умудрится выстрелить на скаку, а что они смогут это сделать Иван Васильевич не сомневался. На дворе всего лишь 1828-ой год и среди турок еще много хороших вояк, смелых и ловких. Деградация, когда они превратятся в полнейшее ничтожество, произойдет позже.
На этот раз прицельный залп мы дали с пятиста метров и перешли на беглый. Я открыл огонь вообще с восьмиста метров. Самого пашу я увидел только когда турки приблизились метров на триста и тщательно прицелившись, третьим выстрелом свалил его. Целился я в голову и в точности своего выстрела не сомневался.
Я успел сделать восемь или девять выстрелов, основная масса наших по три-четыре. Метров с пятидесяти Иван Васильевич дал залп из пушек чем-то типа картечи, насколько он был удачным не знаю, но кого-то наверняка свалил.
Перед этой атакой каждый из нас положил перед собой по заряженному пистолету и обнаженные сабли или палаши. У меня и Ивана Васильевича было по два пистолета и палаши.
Как я и предполагал, турки сумели немного пострелять в нас, но мы все были хоть в каком-то укрытии, поэтому потерь от этого почти не было, только две раненых. Но у меня над головой пуля все-таки просвистела.
Ожесточение боя было таким, что несмотря на огромные потери, в том числе и своего паши, десятка три турок сумели прорваться к нашей позиции и завязался сабельно-рукопашный бой.
Я сумел прицельно выстрелить с обеих пистолетов и схватил свой палаш. На меня выскочил здоровенный турок, скорее всего бывший янычар. Саблей он владел очень даже неплохо, и мы сумели несколько раз извлечь из клинков мелодию боя, но затем я подловил его и спокойно уложил своим любимым де Невером.
Быстро оглядевшись, я рубанул с плеча турка бьющегося слева от меня с кем-то из русских моряков. На этом бой закончился, всех прорвавшихся мы изрубили, вся дорога перед крепостью была усыпана убитыми и ранеными турками и лошадьми, какая-то часть турок показывала нам пятки или копыта своих лошадей, а некоторые отползали.
Вот теперь наверное всё, можно смело отходить.
.
Только сейчас, когда закончился бой, я увидел, что в нем участвовал освобожденный нами капитан. Освобождение придало ему такие силы, что он, несмотря на свою «избитость», присоединился к нам и пушечный залп его рук дело.
Надо сказать сделано это было мастерски и ему удалось поразить не меньше десятка турок.
Только сейчас я понял насколько рискованным было наше мероприятие. Но история не знает сослагательного наклонения и мы оказались молодцами. Правда нам еще остается самая малость, унести ноги с Крита.
Но рассусоливать было не когда, из бухты надо уйти до наступления темноты. А ночи в южных широтах как известно наступают на раз два.
Пока мы воевали, наши товарищи успели перевезти всех освобожденных на бриг и дали нам сигнал очередной ракетой, поэтому не не мешкая, почти бегом, начали отходить.
К сожалению потери были и у нас, в сабельном бою турки убили двоих моряков с «Геркулеса» и ранили еще двоих, среди моряков корвета тоже было двое раненых, причем у одного ранение было огнестрельное. Ранения были на мой взгляд легкие, но сейчас медицина еще полудикая, есть конечно тетушки Анфисы со своими эликсирами, но нет даже элементарной анестезии и антисептики, а уж про полостную хирургию и говорить даже страшно, тот же аппендицит врачи еще лечить не умеют.
Сразу же после боя, Джузеппе подошел к пленным туркам и что-то им сказал и те тут же как куры бросились врассыпную. Думаю, что участь их будет незавидной, но мне этих людей было не жалко. Измываться над пленными ума большого не надо, а как солдаты и просто мужики они полнейшие нули. Мужики конечно в смысле настоящие мужчины.
А вот главный крепостной турок убегать не стал, он что-то быстро сказал и Джузеппе с озадаченным видом подошел ко мне.
— Ваша светлость, Ибрагим, — так звали турка, — просится с нами. Он говорит, что его посадят на кол, семья его далеко на Кавказе и он хочет вернуться к ней. Ибрагим клянется верно служить вам.
— А как смотреть в глаза нашим товарищам, он над ними издевался, а тут, — я развел руками, честно говоря не зная, что сказать.
Джузеппе рассмеялся.
— Хитрый он, ваши, те которых мы освободили, говорят, что Ибрагим хоть и был начальником, но единственный кто не издевался и не бил и даже приказал лечить вашего родственника.
— Хорошо, только сейчас свяжи ему руки, а на бриге запри в карцере, от греха подальше. Потом разберемся с ним.
Трофеи мы никакие брать не стали и до берега добрались быстро, как говориться мухой, все понимали, что надо спешить. Пустые шлюпки ждали нас и быстро погрузившись, наша команда устремилась к бригу.
И надо сказать сделали мы это во-время. Когда до брига оставались считанные метры, внезапно выстрелила кормовая пушка, а за ней вторая. Бриг стоял кормой к берегу и команда уже готовилась выбирать якорь, чтобы не терять ни секунды.
Обернувшись я увидел, что на дороге к пляжу, который мы только что покинули, показались конные турки. Хорошо были видны поднятые вверх ружья.
Орудийные выстрелы остановили их и они что-то кричали, размахивая руками. Если бы они успели спуститься к воде, то вполне могли бы начать прицельно
