— Ты уйдешь сейчас же! — грозно сказал Саймон. — Прочь отсюда — или я позову своих людей и они силой заставят тебя убраться восвояси!
— Ах, так? — крикнула Маргарет и в ярости ударила Саймона по лицу. Выскользнув из-под его руки, она умчалась вверх ни лестнице.
Алан печально вздохнул, глядя на Саймона.
— Ну и злюка! Как думаешь быть с ней, Саймон?
— Укрощу ее, — ответил Саймон, ведя Алана к своему столу. — Садись, мой дорогой. Мегера! Вздумала издеваться над тобой.
Алан улыбнулся:
— Я не остался бы с нею наедине ни за какие сокровища на свете. Вчера она так дерзила Джеффри, что его трясло от злости, когда он пришел ко мне. Она сказала, что убила бы его, будь при ней оружие. Сущая тигрица, когда рассвирепеет.
— Просто она еще не встретила своего властелина. Пока не встретила. Но я проучу ее.
Улыбающийся Алан смотрел на Саймона, полуприкрыв глаза.
…Едва Маргарет взбежала к себе по лестнице, как бросилась и объятия Жанны и разрыдалась.
— Я не смогла, не смогла убить его! Он дьявол, он знал, что я там, хоть и не слышал моих шагов. Почему, почему я не заколола его? Эти его отвратительные пальцы, я чувствую их здесь, на своей руке! Так унизить женщину!
— Я знала, что ты не сможешь его убить, — спокойно сказала Жанна. — Я видела, как ты подкрадываешься к нему по лестнице, но ничуть не испугалась.
Маргарет отпрянула от нее.
— Погоди! Увидишь, я все равно сделаю это! Вырвусь отсюда и сбегу. Я… — осеклась она. — Ах, нет! Ты все расскажешь сэру Джеффри…
— О, моя дорогая, милая, как ты могла подумать такое, — воскликнула Жанна, обвив руками шею Маргарет. — Могу ли я предать тебя? Ни за что, хоть бы их было сто, этих сэров Джеффри.
— Он… он не ставит меня ни в грош! — насупясь, сказала Маргарет. — Он презирает меня, потому что я женщина. Так пусть узнает, на что способна женщина!
Глава VII
Встреча Джеффри и Жанны на террасе
На широкой террасе сидела со своим рукоделием Жанна, закутанная в меховую накидку. День был солнечный, ясный, но зимой и на солнце бывает прохладно. К Жанне приблизился Мэлвеллет, весь в темно-красном бархате, расшитом золотым шнуром. Мадемуазель Жанна подняла на него глаза.
— Фи, — фыркнула она, отвернувшись от него и мечтательно глядя на малиновку, чистившую неподалеку от нее перышки. — Воин превратился в щеголя. Он затмил своим блеском само солнце! — И Жанна вернулась к своему шитью.
— Как это жестоко, — печально вздохнул Джеффри и уселся на перила лицом к Жанне.
— Наверное, он решил схватить простуду и заболеть, — вздохнула мадемуазель и бросила беглый взгляд на серые перила. — Камень такой холодный.
— Кажется, она пожалела меня? — спросил Джеффри, обращаясь к небесам.
— Он мечтает о своей английской возлюбленной, — убежденно кивнула Жанна.
— Сказать правду, она не слишком-то любезна сегодня, — сказал Джеффри. — Даже не взглянет на меня.
— О, ей вовсе не хочется ослепнуть!
— Но я все время смотрю в ее глаза, я ослеплен и так очарован, что ничего вокруг не замечаю, кроме нее.
— Она наверное, очень красива, эта англичанка?
— Пока не англичанка, — ответил Джеффри. — Но если Богу будет угодно, я вскоре сделаю ее англичанкой.
Мадемуазель Жанна откусила нитку.
— Отважный джентльмен, ничего не скажешь, — заметила она и снова склонилась над своей работой.
Оба с минуту молчали.
— Жанна, — умоляюще сказал Джеффри.
Она выпрямилась.
— Вы еще здесь? — спросила она, изображая на своем лице неподдельное удивление.
Джеффри приблизился к ней и опустился на колено, как бы невзначай обняв ее одной рукой за талию.
— Нет, Жанна!
— Он определенно хочет уколоться, — сказала Жанна.
Иголка засновала вверх-вниз еще быстрее, чем раньше.
Джеффри взял женщину за руку.
— Милая, не причиняй мне страданий. Послушай — я расскажу тебе о моей возлюбленной.
Взгляд мадемуазель Жанны оставался как будто бы безучастным, но в уголках ее губ пряталась лукавая улыбка.
— Я могу позвать на помощь, — как бы самой себе сказала она.
— Нет, мне не нужна никакая помощь, — решительно возразил Джеффри. — Эта леди, дорогая моя, маленькая и очаровательная молодая женщина. Такая маленькая, что я мог бы спрятать ее в свой карман и забыть, где она.
— Английская галантность, — вздохнула Жанна. — Бедняжка леди!
— Нет, не бедняжка, Жанна, потому что ей целиком принадлежит сердце мужчины.
— Которое так мало, — подхватила Жанна, — что она кладет его к себе в ридикюль и забывает, где оно.
— Пусть забудет, пусть будет холодна, но сердце это навсегда с ней, страдающее от ее холодности и насмешек и смиренно ожидающее, пока, наконец, она не станет добрее.
— Трусливое, жалкое сердце, оно впустую проживает свою жизнь.
— Нет, нет, как ни смиренно это сердце, оно тайно и пристально наблюдает за этой леди, и пусть возлюбленная пренебрегает и смеется над этим сердцем, пусть! Оно посвятит всего себя охране благоденствия и счастья возлюбленной.
— О, тогда, должно быть, это достойное сердце, потому что оно, несомненно, уже давно посвятило себя этому.
— Не очень давно, Жанна, потому что раньше оно было погружено в сон.
— О, так, значит, это его первая любовь?
— Да, и единственная, ведь прежде оно не знало, что на свете есть эта маленькая леди с большими синими глазами и прелестными ямочками на щеках, француженка по имени Жанна, у которой каштановые кудри и такой насмешливый, злой язычок.
— В самом деле, пылкое сердце!
— Только возлюбленная его упряма и своенравна.
— И француженка, — мечтательно произнесла Жанна. — В самом деле, мне жаль это сердце.
Джеффри теснее прижал Жанну к себе.
— Оно счастливо — это сердце, Жанна. Но что с того для его обладателя? Он потерял его ради женщины — и что ждет его теперь?
— Оно было такое маленькое, что он, наверное, и не заметит его отсутствия, — сказала Жанна.
— Но он заметил. И хотя ему уже не вернуть своего сердца, он очень хотел бы завоевать сердце своей возлюбленной.
— О, оно было бы слишком холодно.
— Он мог бы согреть его, дорогая.
— Нет, потому что он англичанин и враг этой женщины. И, может быть, сердце этой женщины уже принадлежит кому-то другому.
Джеффри встал.
— Теперь я знаю, почему она холодна. Ее сердце уже не принадлежит ей, и ей нечего дать этому англичанину. Вот почему он покидает ее — со своим сердцем.
— А что если до сих пор это сердце не принадлежало никому? — тихо сказала Жанна, не отрывая глаз от вышивки. — Я… я имею в виду — сердце этой женщины…
