— Итак, вы решились?
— Этого не избежать, такие, как она, покоряются только физической боли, — отвечал Бонифацио. — Мы предпринимали все, пробовали разные средства, чтобы смягчить душу этой женщины и переломить ее упрямство, но она твердит свое, и мы так и не смогли добиться от нее признания, хотя принц в ее присутствии отрекся не только от связи, но даже от знакомства с нею, а Изидор Тристани открыто сознался, что он былее любовником.
— Зачем вы пригласили меня?
— Мы считаем, что вы должны быть свидетелем пытки и признаний этой женщины, которые не могут не иметь значения для вас!
— Да, прежде я мог ими интересоваться, но не теперь.
— Что значат ваши слова?
— Разве вам неизвестно, святой отец?
— Что неизвестно? Что случилось, граф Кортецилла? Говорите, ради Бога!
— Дочь моя, графиня Инес, тайно ушла от меня. О, если бы вы знали, как я страшно страдаю! До сих пор я секретно принимал все меры, чтобы отыскать ее, и старался скрыть от света мое несчастье, это опозорит мое имя, если станет известным.
— Графиня ушла? — спросил Бонифацио с расширившимися от гнева и изумления глазами.
— Да, она ушла!
— Если бы это услышал дон Карлос!
— Не думаю, что он может это знать, он уехал.
— Когда случилось это невероятное происшествие?
— Ночью, три дня назад.
— И вы не нашли никаких следов?
— Ни малейших, ни-че-го.
— Безрассудная! Нужно принять все меры, чтобы найти ее и возвратить вам!
— Разумеется, я ничего не упущу из виду.
— Несчастье это нужно скрыть от всех.
— Я бы очень хотел этого, но не думаю, однако, чтобы это было возможно, — прислуга, отец Антонио, который ушел от меня…
— Как, отец Антонио не у вас, граф Кортецилла? — спросил Бонифацио. — Я как раз хотел спросить, знает ли он чего-нибудь.
— У нас вышел очень неприятный разговор, и он оставил мой дворец! Я опасаюсь, что он причастен к бегству моей дочери.
— Если это так, он сильно за это поплатится!
— Я боюсь большего!
— Говорите же все, граф Кортецилла!
— Внутренний голос подсказывает мне, что отец Антонио злоупотребил доверием, которым он пользовался в моем доме.
— Как, вы думаете, что отец Антонио вступил в предосудительные отношения с вашей дочерью?
— Теперь я почти убедился в этом, — она пропала, и он ушел от меня, а в монастырь не вернулся.
— Есть ли у вас какие-нибудь доказательства ваших предположений?
— Недавно я застал графиню Инес с патером в парке, и беседа их показалась мне подозрительной. Когда вскоре после этого я объявил ей мою непреклонную волю насчет ее брака с принцем, она убежала.
— И вслед за ней исчез патер, — невнятно проговорил Бонифацио. — Да, это подозрительно, я тоже начинаю опасаться, что ваши предположения верны. Но будьте спокойны, граф Кортецилла, его-то мы найдем.
— Теперь вы понимаете, надеюсь, мою озабоченность. Несмотря на мои старания, все, конечно, станет известно, и тогда слух о происшествии дойдет до принца.
— Этого не должно быть! Брак этот должен состояться, — сказал Бонифацио. — Во что бы то ни стало мы отыщем графиню! Антонио не осмелится нарушить своего обета.
В этот самый момент в комнату вошел послушник и прервал разговор.
— Отец Антонио! — доложил он.
Бонифацио и граф Кортецилла быстро переглянулись.
— Проводи его сюда, — сказал инквизитор, обращаясь к послушнику.
Вслед за этим на пороге показалась строгая фигура отца Антонио. Он был бледнее обыкновенного, но другой перемены в его наружности было незаметно. Увидя графа, он остановился и хотел было выйти.
— Оставайся! — закричал Бонифацио громовым голосом.
— Извини, почтенный брат, — спокойно отвечал Антонио, — но я полагаю, что лучше отложить наш разговор, так как я вижу здесь светского гостя.
— Граф Кортецилла, которого ты здесь видишь, — отвечал Бонифацио строгим, повелительным тоном, — может слышать все, что ты будешь говорить.
— В его присутствии я не буду говорить, достопочтенный брат мой, тем более что он, вероятно, уже рассказал тебе все!
— Далеко не все! Оставайся! Я требую этого! — повелительно заметил Бонифацио.
Антонио подчинился приказанию, делая над собой явное усилие, тогда как Бонифацио внимательно следил за выражением его лица, стараясь проникнуть в глубину его души.
— Где ты провел последние три дня? — спросил патер.
— В городе.
— Но не в монастыре, к которому ты принадлежишь и куда должен был явиться немедленно после того, как оставил свое место у графа Кортециллы!
— Мне помешало немедленно явиться в монастырь выполнение одной весьма важной обязанности.
— Что же за обязанность лежала на тебе?
— Я искал графиню Инес!
— Ты искал ее? И каков результат твоих трудов?
— К несчастью, я не нашел графини.
— Что же, наконец, привело тебя сюда?
— Я пришел просить позволения отправиться за город для продолжения моих поисков.
Неподвижное лицо инквизитора принимало все более и более грозный вид.
— Ступай в свою келью, она слишком долго стояла пустой, там ты получишь ответ на свою просьбу, — сказал Бонифацио, видимо, делая усилие над собой, чтобы удержаться от гнева, бушевавшего в его душе.
— Считаю долгом, достопочтенный брат, обратить ваше внимание на то, что следы бежавшей с каждым днем будет все труднее обнаружить, и потому было бы весьма желательно, чтобы я мог отправиться на поиски немедленно.
— Ты никуда не пойдешь, знай это, — повысил голос Бонифацио в ответ на слова Антонио, сказанные тихим, спокойным тоном. — Это был бы открытый соблазн.
— Твоя строгость неуместна, она вредит делу! А потому еще раз прошу тебя дать мне позволение отправиться на поиски!
— Я остаюсь при том, что сказал, и моего позволения ты не получишь!
— В таком случае, как это ни тяжело для меня, но я отказываюсь подчиниться твоей воле! Где почтенный отец Доминго? Я обращусь к нему.
— Ты должен повиноваться моему приказанию! Тебе известны последствия ослушания, — воскликнул Бонифацио.
— Ты не можешь предать меня проклятию, мой почтенный брат, ибо я решился на ослушание из-за важного, не терпящего отлагательства дела!
Инквизитор пришел в ярость, гнев душил его.
— Говорю тебе, иди в свою келью! — вскричал он прерывающимся от злости голосом. — Я приказываю, — продолжал он, указывая на дверь. — Ступай немедленно! Мое приказание — для тебя закон!
— То, что велит мне мое сердце и долг, я ставлю выше твоих приказаний! Будь что будет, я исполню свой долг, — сказал Антонио и вышел из комнаты.
— Иди же, безумец, к своей погибели! Уйди ты хоть на край света, наши руки и там достанут тебя, — тихо, почти беззвучно проговорил инквизитор и затем обратился к графу Кортецилле: — Следуйте за мной, я должен распорядиться пыткой Амаранты, и вы должны присутствовать, чтобы услышать признания грешницы.
