Булер поклонился и покинул комнату. Ричард подошел к огню, снял перчатки и сложил руки на груди.
— Я не хотел тебя так шокировать.
Его кузина Элизабет обмахивала себя веером, хотя и при горящем камине в комнате было отнюдь не тепло. Большое окно, выходящее в розовый сад, не утеплили к зиме.
— Томас с тобой?
— Томас умер.
Она вздохнула, явно с облегчением.
— Никто не может упрекать тебя за вторичное замужество, Лиззи, — сказал ей Ричард.
— Ричард... — Она протянула руки, и он взял их в свои, поднял ее с кресла и обнял.
— О, Ричард... Я искренне оплакивала Томаса. Я оплакивала его восемь лет.
— На год больше, чем требовалось по закону.
Она подняла голову с его плеча.
— Ты осуждаешь меня? Что мне было делать? Никаких известий ни о вас, ни о корабле. Предполагалось, что все, кто был на борту, погибли. — Она смотрела на него неодобрительно. — Что случилось?
— Сядь, и я все тебе расскажу.
Она слушала его рассказ со все возрастающим удивлением.
— Так много приключений, — сказала она, когда он закончил. — А Томас... бедный Томас. Подойти так близко...
— Близко к чему, Лиззи? Все это было сумасбродной идеей. Но у Индии! великие перспективы. Однако... король Генрих не сделает ничего. Я вынужден возвращаться с пустыми руками.
— Возвращаться? Зачем тебе возвращаться? Оставайся здесь, Ричард. Мастера Плумера сейчас нет, но я знаю, он найдет тебе занятие. Он богатый человек.
— Лиззи, ты не очень внимательно слушала меня? У меня там жена и дети. И дом.
— Жена и дети! Несколько темнокожих варваров.
— Она принцесса, Лиззи. Ее кровь благороднее, чем у Генриха.
— Замолчи! — Она беспокойно посмотрела на дверь. — Ты говоришь как изменник.
— Это еще одна причина того, почему я поскорее хочу покинуть эту страну. Где бы я ни остановился, без сомнения, буду высказывать предательские идеи каждый день недели.
Лиззи посмотрела на Ричарда, все еще держа его руки в своих.
— Ты не хочешь увидеть мальчика? — спросила она.
— Мальчика?
— Моего сына. Сына Томаса. Он сейчас здесь, приехал на каникулы из Кембриджа.
— Конечно. Я очень хочу увидеть сына Томаса, — сказал Ричард.
Прежде чем найти мальчика, пришлось сначала встретиться с тремя рослыми девочками, соответственно восьми, шести и четырех лет с явно мамиными глазами. Их фамилия, конечно, была Плумер.
Элизабет смотрела на сына сдержанно, и не только потому, что его звали Блант.
Ричард мог понять это. Питеру Бланту исполнилось девятнадцать лет. У него был традиционный семейный высокий рост, болезненная худоба и уже, в его-то юные годы, слабые глаза, которые он постоянно щурил.
«У юноши вид настоящего ученого», — подумал Ричард и тут же сказал себе: а чего ты, собственно, ждал?
Питер с большим интересом выслушал рассказ Ричарда, который тому пришлось повторить.
— Как бы я хотел сражаться на стороне отца против этих маратхов! — воскликнул Питер, сверкнув глазами.
«Сомневаюсь, — подумал Ричард, — что от тебя было бы много пользы». Но улыбнулся и сказал:
— Я бы не прочь тогда сражаться вместе с тобой.
— Возьмите меня с собой, когда будете возвращаться, кузен Ричард. Я прошу вас.
— Питер! — воскликнула Лиззи.
— Мама, разве я не сын своего отца? — Он посмотрел на трех девочек, переглядывающихся с удивлением. — Я ничто в этой семье, пасынок. Почему я не могу попытаться прославить имя, которое ношу?
Лиззи укоризненно посмотрела на Ричарда. Он озадаченно почесал нос.
— Это не просто забавное приключение, мальчик, — сказал он. — Это путешествие на другой конец света.
Однако его слова только еще больше подогрели энтузиазм Питера.
Ричард попытался подойти к вопросу с другой стороны.
— Дело также в том, что мы нужны мусульманам только в качестве солдат. Или для других важных целей.
— Но разве там нет поэтов или ученых, дядя? Разве мне нельзя учить их нашей английской литературе или философии и даже нашей религии?
— Что касается последнего, определенно нет, — ответил Ричард. — Никто не должен соваться в веру мусульман. Попытка склонить к своей вере равносильна смерти. Что касается остального, сомневаюсь, что Шер-шах усмотрит пользу в твоих стихах. Нет, я... А ты сражаешься на шпагах?
Питер отрицательно покачал головой.
— Ты знаешь аркебуз?
— Нет, дядя.
— Ну, тогда, боюсь...
— Я владею луком.
Ричард нахмурил брови.
— Для того чтобы приспособиться к луку, требуется всего лишь практика, — объяснил ему Питер,
— А ты приспособился?
Старшая девочка, Маргарет, захлопала в ладоши.
— Питер лучший стрелок в мире! — закричала она. Ричард вопросительно посмотрел на Лиззи.
— Это правда, — согласилась та, — он часами практикуется, каждый день.
— Тогда покажи мне свое искусство, — улыбнулся Ричард.
— Там! — воскликнул Ричард Блант, указывая на полоску зеленых деревьев, появившихся из океана. — Гоа! Наконец-то!
Действительно наконец. Возможно ли, что возвращение заняло больше трех лет?
Около полугода ушло на поиски капитана, готового рискнуть отправиться в такое плавание. Только спустя шесть месяцев, уже почти отчаявшись, он нашел корабль, да и то при условии, что купит полкорабля и загрузит его. На это едва хватило всех его сбережений.
Уже отправившись в путь, они оказались на краю гибели. Корабль попал в жестокий шторм у берегов Африки. Им удалось укрыться в каком-то заливе, где они, не зная глубин, сели на мель. Корабль уцелел лишь благодаря счастливой случайности. Однако несколько проломленных шпангоутов требовалось заменить, а для этого необходимо было отыскать подходящие деревья и вырубить из них новые ребра для корпуса.
Им повезло, что они столкнулись с маленькими бородатыми черными людьми, которые отнеслись к ним дружелюбно. Получив в подарок аркебуз, порох и пули, негры охотно помогали морякам. И все равно экипажу понадобилось целых шесть месяцев для подготовки корабля к выходу в море.
Но тут на корабле вспыхнул бунт. Команда, настрадавшаяся от лишений, потребовала повернуть домой, Ричард отказался. Завязалась потасовка, но вскоре главарь бунтовщиков, пораженный стрелой, выпущенной из лука в горло, замертво рухнул на песок.
Ричард по достоинству оценил своего племянника еще до этого случая, отдав должное настойчивости мальчика, с каким тот добивался своего, несмотря на слезы матери и ее мольбы. Конечно, Ричард знал, что следовало бы решительно отказать Питеру в участии в подобной авантюре. Но Ричард учитывал, что мальчик не ладил с отчимом, да и вообще стремившиеся покинуть Англию Генриха VIII люди вызывали у него симпатию.
