Мисс Пейтон посмотрела из окна в сторону дома разносчика и выразила беспокойство о здоровье больного старика; вдруг из густого облака, стлавшегося над землей и постепенно таявшего в веселых лучах солнца, вынырнула фигура Кэти, быстрым шагом направлявшейся к усадьбе «Белые акации». Лицо экономки выражало необычайное горе, и сердобольная хозяйка отворила перед ней дверь гостиной с искренним желанием утешить ее в печали, казалось, такой глубокой. Взглянув на взволнованное лицо Кэти, мисс Пейтон уверилась в своем предположении; она ощутила удар в сердце, который всегда поражает чувствительных людей, когда они неожиданно узнают о вечной разлуке даже с самыми далекими знакомыми, и тотчас спросила:
— Он ушел от нас, Кэти?
— Нет, мэм,— с большой горечью ответила взбудораженная девица,— пока нет, но теперь пусть он уходит, когда ему вздумается, ведь самое худшее уже случилось. Они не оставили даже денег на новую одежду, чтоб он мог прикрыть свое тело, а та, что на нем, далеко не из лучших, скажу я вам, мисс Пейтон, уж это истинная правда!
— Как,— воскликнула изумленная хозяйка дома,— неужели у кого-нибудь хватит духу ограбить человека в таком несчастье!
— Хватит духу?—задыхаясь, повторила Кэти.— Уж такие-то люди не знают жалости. Именно ограбить в несчастье! Уверяю вас, мэм, в этом чугунке лежало сверху пятьдесят четыре золотых гинеи, а кто знает, сколько там было под ними! Я не трогала их, да и не хотела трогать,— говорят, что чужое золото липнет к рукам... но, уж наверное, там было не меньше двухсот гиней, не считая того, что он хранил в замшевом кошельке. Зато теперь Гарви все равно что нищий, мисс Дженнет,— это самое что ни на есть презренное существо в целом свете.
— Бедных надо жалеть, а не презирать,— возразила мисс Пейтон, все еще не вполне понимая, как велико бедствие, постигшее этой ночью ее соседей.— Но как себя чувствует старик? Его очень расстроила эта потеря?
Непритворное огорчение на лице Кэти уступило место выражению напускной печали:
— К счастью, он освободился от земных забот. Звон золотых монет поднял его с постели, и бедняга не вынес потрясения. Петух пропел через два часа десять минут после смерти старика,, а чтобы сказать точно...
Излияния Кэти прервал доктор. Подойдя к ней, он с большим интересом стал расспрашивать, чем страдал покойный. Окинув взглядом своего нового знакомого, домоправительница машинально оправила платье и ответила:
— Тревожные времена и потеря состояния свели его в могилу; он угасал с каждым днем, и все мои заботы и труды пропали даром... А кто заплатит мне за них теперь, когда Гарви совсем разорился?
— За добрые дела вас вознаградит господь,— сочувственно сказала мисс Пейтон.
— Да,— прервала ее Кэти, принимая благочестивый вид, но его тотчас же сменило выражение, говорившее, что ее гораздо больше волнуют мирские заботы,— только Гарви не выплатил мне жалованья за три года, с кого же я получу теперь? Братья сто раз говорили мне, чтоб я стребовала с него свои деньги, но я думала, что счеты между родными сводятся очень просто.
— Так вы, значит, родственница Бёрча? — спросила мисс Пейтон, когда Кэти умолкла.
— Я...— немного замявшись, ответила экономка,— я считала, что мы все равно что родственники. Не знаю, имею ли я право на дом и на сад, хоть и говорят, что имущество Гарви теперь, конечно, конфискуют.
Эти слова Кэти были обращены к капитану Лоутону. Он сидел молча, не двигаясь, и, насупившись, смотрел на нее из-под густых бровей своими проницательными глазами.
— Может быть, этот джентльмен знает — его, кажется, заинтересовал мой рассказ.
— Сударыня,— ответил драгун с низким поклоном,— вы сами и рассказ ваш на редкость интересны (Кэти не могла сдержать улыбку), но мои познания сводятся лишь к тому, что я умею вывести эскадрон на поле боя и командовать им. Я посоветовал бы вам лучше обратиться к доктору Арчибальду Ситгривсу, джентльмену с универсальными знаниями и беспримерному филантропу. Он само милосердие и смертельный враг неосторожных сабельных ударов.
Доктор поднялся и, тихо насвистывая какую-то песенку, принялся разглядывать склянки, стоявшие на столе, а экономка, повернувшись к нему, продолжала:
— Должно быть, сэр, женщина не имеет своей доли в наследстве мужа, если она с ним не обвенчана?
Доктор Ситгривс положил себе за правило не пренебрегать ни одной отраслью знаний; вот почему он, помимо своей профессии, понемногу разбирался во всем. Однако, оскорбленный ироническим тоном приятеля, он сначала решил промолчать, потом, изменив вдруг свое Намерение, с добродушной улыбкой сказал:
— Полагаю, что не имеет. Если смерть предшествовала бракосочетанию, боюсь, что у вас нет возможности бороться с ее суровыми законами.
Для Кэти ответ прозвучал обнадеживающе — кроме слов «смерть» и «бракосочетание», она ничего не поняла. Именно на эти слова она и ответила, потупив глаза:
— Я думаю, он ждал только смерти старика, чтобы жениться, но теперь Гарви — презренный человек или, что то же самое, торговец без товара, без дома и без денег. Ну скажите, может ли человек в таком положении найти себе жену? Как вы думаете, мисс Пейтон?
— Я редко задумываюсь о таких вещах,— с достоинством сказала мисс Пейтон.
Во время этого диалога Лоутон с комической серьезностью изучал лицо и манеры экономки; боясь, как бы такой забавный разговор не иссяк, драгун, сделав вид, что все это ему очень любопытно, спросил:
— Так вы полагаете, что преклонный возраст и слабое здоровье были причиной смерти старого джентльмена?
— И тревожные времена. Тревоги доводят больного человека до крайности, вот почему — я так думаю — его час настал; а когда приходит время умирать, тут уж никакие лекарства не помогут.
— Позвольте мне возразить вам на это,— прервал ее доктор,— мы все должны умереть, это верно, но нам дозволено обращаться к свету науки и с ее помощью предотвращать опасность, пока...
— ...мы не умрем secundum artera! [39]— воскликнул драгун.
На это замечание доктор не соблаговолил ответить, но, считая, что он уронит свою профессиональную честь, если разговор не будет продолжен, добавил:
— Возможно, что в данном случае разумное лечение задержало бы процесс. Кто наблюдал за больным?
— Пока никто,— поспешила ответить экономка.— Я надеюсь, до процесса не дойдет, он высказал свою последнюю волю в завещании.
Доктор не обратил внимания на улыбки дам и продолжал расспрашивать:
— Без сомнения, весьма благоразумно подготовиться к смерти. Но я спрашиваю, под чьим наблюдением находился старик во время болезни?
