зять.
— Предатель он, — насупился Хродоберт. — Он в верности королю клялся.
— Я сам король в своей земле, — ровным голосом ответил Теодон. — И отец мой был королем, и дед. Плевал я на твоего Дагоберта. И на клятвы ему я тоже плевал. Я на хитрость пошел, чтобы он мой народ войной не разорил. Я ради такого любую клятву нарушу. Понял, алеманн?
— Да уж, понял, — криво усмехнулся герцог. — Я и сам такой… А почему за нами пошел, а не за франками? — задал герцог мучивший его вопрос. — Неужто выпустишь их?
— Не выпущу, — покачал головой князь. — Кто к нам с мечом придет, тот от меча и погибнет!
— Отлично сказано! — восхитился герцог. — Сам придумал?
— Твое здоровье! — поднял стопку Самослав. — Мы с тобой договоримся, Хродоберт. У меня для тебя есть хорошее предложение, и я уверен, что ты его примешь. Но сначала обед…
* * *
— А почему это моя внучка за твоего младшего сына пойдет? — весьма нетрезвый герцог алеманнов жадно закусывал холодным мясом княжескую настойку. Он был непривычен к такому пойлу, и его изрядно развезло. — Почему не за старшего? Она самого короля Алеманнии внучка, вообще-то… не какого-то занюханного герцога Эльзаса. Всегда ненавидел это название… «Чужая земля», это франки так мою страну назвали.
— Старший сын на дочери болгарского хана женится, — терпеливо объяснял князь.
— Давай тогда за среднего! — потребовал Хродоберт.
— Не могу, — развел руками князь. — За него э-э-… еще один король дочь отдаст. Я вас потом познакомлю. Это пока тайна.
— Какой еще король? — возмутился Хродоберт. — Нет больше никаких королей! У тюрингов старый Хлотарь всю королевскую семью под нож пустил. Кроме святой Радегунды… У них там королевские графы управляют. У саксов и фризов короля отродясь не было. В тех землях даже герцога своего нет!
— Нет, значит, будет, — пожал плечами Самослав. — Но это пока тайна.
— То есть, ты у тюрингов своего короля поставишь, у баваров и у нас, — задумчиво сказал Хродоберт. — И всех своей родней сделаешь. И если на тебя франки войной пойдут, то мы их первые встречать будем. Все верно, князь? Я ничего не пропустил?
— Все верно, — кивнул Самослав. — Кроме одного. Если на тебя франки пойдут, то и я, и герцог Теодон свои войска приведем. В этом я богом Яровитом клянусь!
— И я клянусь! — поднял руку с кубком Теодон. — Еще по одной, тестюшко?
— А какой за мою внучку выкуп даешь? — герцог уставил палец на князя. — А?
— Крепость сильную построю, прямо на границе с франками, — ухмыльнулся в усы Самослав. — Такую, чтобы они в твои земли и не подумали сунуться.
— Эй! — поднял голову внезапно протрезвевший Теодон. — А что, так можно было? А мне? В счет приданого!
— И тебе построю, — вздохнул Самослав. — Прямо на границе с франками. Чтобы они и в твои земли не подумали сунуться.
— Так я не пойму, ты кому крепости строишь? Нам или себе? — начал понимать ситуацию Хродоберт. — Ну, ты и хитер, сват!
— Могу солью выкуп заплатить, — хладнокровно парировал Самослав. — Или золотом. Хочешь?
— Не хочу! — Хродоберт замотал лохматой головой. — Мне без сильной крепости конец. Меня франки в порошок сотрут. Согласный я на такой выкуп.
— Ну, вот и хорошо, — понимающе усмехнулся князь. — Поезжай к войску, скажи, что битва отменяется, и сейчас их всех накормят. Им силы еще пригодятся. Отряды франков еще долго из лесу тянуться будут. Вот вы их и дорежете. Как все воинам расскажешь, возвращайся назад, мы с тобой сватовство обмоем.
Две недели спустя. Новгород
Городское ополчение было построено перед княжеским дворцом. Дьяки, бояре, купцы и владельцы мануфактур гордо выпячивали грудь. Роскошные бригантины были починены нарочито небрежно, чтобы было видно, куда приходились вражеские удары. Это был новый изыск столичной моды. Пикинеры стояли тут же. Их из двух сотен осталась едва половина, остальные погибли.
Князь, специально для такого дела, велел отчеканить медали «За оборону Новгорода», и теперь награждал ими всех участвовавших. Справедливости ради, надо сказать, что и воины Стояна получили такие же, и теперь гордились ими невероятно. Впрочем, на монетном дворе уже готовили небольшой тираж медалей «За отвагу». Князь понял, что гривны на шею всем отличившимся не повесить, уж больно дорого. Да и что делать с теми, у кого уже есть гривна? Без награды оставить? Нет, без медалей никак нельзя.
— Ну, все? — князь изрядно устал, похлопывая по плечу, обнимая и пожимая руки гордым горожанам. Он повернулся к Люту. — Ты смотри, а я думал, вы там только пьете, на этих своих стрельбах.
— Если бы не они, — честно признался Стоян, — нас бы франки в землю втоптали, княже. — У них доспех такой, что и у меня такого нет, а особенно у кузнецов наших.
Лотар, стоявший неподалеку, стеснительно отвернулся. Под его левым глазом расплывался гомерических размеров синяк, который он старательно выдавал за боевое ранение. Все вежливо делали вид, что верят. Особенно князь. Он отлично понимал, что нет зверя страшнее, чем женщина в борьбе за тихое семейное счастье.
— Это кузнецы тех бедолаг порубили, — подсказал Бранко. — Я тот меч даже поднять не смог. Не люди, туры дикие. А как пьют… — начальник княжеской охраны даже зажмурился, как будто вспомнив что-то очень приятное.
— Да, покажете мне потом этот меч, — заинтересовался князь, но отвлекся, видя воина охраны, который бежал к нему со всех ног.
— Княже, — воин остановился и ударил кулаком в грудь. — Ваша матушка изволила передать, что княгиня Мария родила.
— Кто? — жадно спросил Самослав, а на площади воцарилось напряженное молчание.
— Сын! — гаркнул воин, и сотни людей восторженно заорали. Горожане не вникали в тонкости наследования и в детали брачного договора своего князя. Они просто радовались за него. Радовались от всей души.
Два месяца спустя. Октябрь 631. Толоса (совр. Тулуза). Королевство Аквитания
Эйгина, знатный сакс на королевской службе, уже всю голову сломал в раздумьях. С одной стороны, герцогом его назначил король Дагоберт, а с другой — король Аквитании его собственный зять. Дочь Гизела родила ему внука Хильперика и, как ни крути, он теперь дед короля франков. Так чей же он теперь слуга?
Тучи сгущались над Аквитанией. Быстрые гонцы, что мчали к нему прямо с виллы Клиппиакум, где по примеру отца обосновался Дагоберт, лишили его всех сомнений. Дагоберт уже разграбил храм Иллария Пиктавийского, он наложил опалу и лишил имущества нескольких знатных франков. Но это не решало его проблем, казна и Нейстрии, и Австразии была пуста. Куда обратится взор короля? Да тут даже Хариберт, по молодости лет не блещущий умом, догадался сразу же.
