— Ну как, что вы об этом думаете?
— Совсем не подходит к цвету ваших ногтей, старина, — ответил один из завсегдатаев, внимательно рассмотрев камень, и, не обращая внимания на предложенный стаканчик, неторопливо прошел в бильярдную — за ним потянулись все остальные, кроме самого Барнато и бармена.
Вот такой это был клуб.
Ральфу и Джордану доступ в клуб был обеспечен по достижении совершеннолетия: их отец не только являлся основателем клуба и его пожизненным управляющим, но и был джентльменом и офицером королевской армии — в клубе Кимберли такие достоинства ценились куда выше вульгарного богатства.
Швейцар приветствовал братьев по имени и поставил их карточки на доску присутствующих. Бармен за длинной стойкой, не дожидаясь заказа, налил Джордану розовый джин с тоником.
— Вы не часто к нам заходите, мистер Ральф, — извинился бармен. — Вы по-прежнему пьете виски «Гленливет», сэр? С водой и безо льда?
На обед братья заказали сочного барашка, мясо которого слегка отдавало вкусом трав с плоскогорья Карру, с гарниром из молодого картофеля, посыпанного петрушкой. От предложенного Ральфом шампанского Джордан с улыбкой отказался.
— Я человек рабочий, и вкусы у меня простые. Мне больше подойдет «Шато-Марго» семьдесят третьего года.
Кларет двадцатилетней выдержки стоил в четыре раза больше, чем любое шампанское.
— Ничего себе! — уныло сказал Ральф. — Под внешним лоском светского щеголя кроется настоящий Баллантайн!
— А ты, должно быть, в деньгах купаешься после весьма своевременной сделки. Моя братская обязанность — помочь тебе облегчить карман.
— Да я за бесценок продал! — возразил Ральф, однако, попробовав вино, кивнул: оно того стоило.
Несколько минут братья воздавали должное обеду.
— Что думает мистер Родс об угольном месторождении, которое мы с Гарри обнаружили? — наконец нарушил молчание Ральф, делая вид, что рассматривает рубиновые отблески в бокале с вином, а на самом деле внимательно наблюдая за реакцией брата.
Уголки рта Джордана слегка вздрогнули от удивления, глаза вспыхнули от какой-то эмоции, которую он тут же подавил. Джордан поддел серебряной вилкой розовый кусочек баранины, тщательно прожевал его и проглотил. Только после этого он поинтересовался:
— Вы нашли уголь?
— Нашли! — подтвердил Ральф. — Вместе с Гарри Меллоу я разметил огромное месторождение высококачественного угля в северном Матабелеленде — разве его еще не зарегистрировали? Разве совет компании не одобрил реестр? Ты ведь должен знать об этом.
— Превосходное вино! — Джордан глубоко вдохнул, восхищаясь букетом. — Какой сильный аромат!
— Ах да, разумеется, телеграф ведь не работал. Значит, ты пока не получал телеграмму?
— Ральф, я слышал от своих людей… — неторопливо начал Джордан, и Ральф склонился к нему поближе, — что секретарь клуба только что получил двадцать фунтов стилтона из Фортнума. После такого путешествия лучшего угощения, чем сыр, для тебя не придумаешь.
— Джордан! — Ральф смотрел на брата, но тот не поднимал глаз.
— Ты ведь знаешь, я ничего не могу тебе рассказать, — уныло прошептал Джордан.
Братья ели стилтон с крекерами, запивая портвейном из бочки, о существовании которой знали лишь немногие избранные члены клуба.
Наконец Джордан вынул золотые часы из кармашка.
— Мне пора. Завтра в полдень мы с мистером Родсом уезжаем в Лондон, и до отъезда нужно многое успеть.
Тем не менее, выйдя из клуба, Ральф твердо ухватил брата под локоть и повел по улице Де Бирса, развлекая рассказами о семейных делах, пока не оказался возле прелестного кирпичного домика, почти скрытого зарослями шиповника. Окна с ромбовидными панелями прикрывал кружевной тюль, на воротах висела скромная табличка: «Французские портнихи. Модные наряды. Выбор на любой вкус».
Не успел Джордан сообразить, что происходит, как Ральф открыл калитку. Хороший обед, изысканное вино и общество одной из юных леди, которых так тщательно выбирала Бриллиантовая Лил для украшения своего «Розового домика», наверняка развяжут язык даже такого преданного слуги, как Джордан, и заставят проболтаться о делишках хозяина.
Сделав один шаг за ворота, Джордан с неожиданной злостью вырвался из хватки Ральфа и побледнел, словно увидел перед собой ядовитую мамбу.
— Куда ты идешь? — недовольно спросил он. — Разве ты не знаешь, что это за место?
— Знаю, конечно, — кивнул Ральф. — Это единственный бордель, где врач проверяет предлагаемый товар как минимум раз в неделю.
— Ральф, туда нельзя ходить!
— Ладно тебе, Джорди, — улыбнулся Ральф и снова взял его под руку. — Это же я, твой старший брат. Со мной можешь не притворяться. Прожженный молодой холостяк вроде тебя — да бьюсь об заклад, что над каждой кроватью в этом домике висит табличка с твоим именем… — Увидев, что Джордан действительно расстроен, Ральф осекся. — Джорди, что с тобой? — Ральф почувствовал непривычную неуверенность. — Только не говори мне, что ни одна из портних Лил никогда не подшивала тебе рукав.
— Я в жизни не ступал на порог этого заведения! — Джордан яростно покачал головой. Губы у него дрожали. — И тебе тоже не стоит туда ходить. Ральф, ты ведь женатый мужчина!
— Господи, Джорди, ну что ты за дурачок! Даже икра и шампанское надоедают, если их есть каждый день. Иногда не мешает сменить диету и попробовать ломоть деревенской ветчины и кувшинчик сидра.
— Как знаешь! — Джордан глянул на брата злыми глазами. — И я не собираюсь стоять перед этим… этим заведением и вести о нем разговоры! — Он резко повернулся и зашагал прочь, потом бросил взгляд через плечо. — Лучше со своим адвокатом посоветуйся насчет твоего дурацкого угля, чем… — Джордан умолк, явно расстроенный тем, что проболтался, и поспешил уйти.
Ральф стиснул челюсти, зеленые глаза блеснули ледяным огнем, будто изумруды. Он все-таки получил то, чего добивался, и даже не пришлось раскошеливаться на одну из красоток Лил. Кружевная занавеска в окне «Розового домика» приподнялась, из-за нее выглянула милая темноглазая девушка с пухлыми накрашенными губами и тряхнула кудряшками, приглашая войти.
— Подожди, дорогуша, — мрачно ответил ей Ральф. — Не уходи. Я скоро вернусь.
Раздавив каблуком окурок, он зашагал к зданию, где располагалась контора Аарона Фагана.
Аарон Фаган называл их волчьей стаей.
— Мистер Родс держит их на цепи в специально построенной конуре, но иногда выпускает на волю, чтобы они не забыли вкус человечины.
На взгляд Ральфа, ничего волчьего в этой четверке не было: прилично одетые мужчины в возрасте от тридцати с хвостиком до пятидесяти с лишним.
