– Превосходно, – любезно ответил человек в черном. – И удовлетворюсь вполне, всадив вам пулю в лоб.
Обменявшись этими любезностями, оба противника распростились.
– Милостивый государь, – сказал Октав, подавая свою визитную карточку, – я де Берн, бывший поручик африканских стрелков, и живу на улице Виктуар.
– А я, – ответил незнакомец, взяв карточку Октава и подавая ему свою, – шевалье д'Асти и живу на улице Тэбу.
Они снова поклонились друг другу.
– Итак, до завтра, – сказал Октав, – в Булонском лесу.
– Хорошо.
Противники расстались. Де Берн вернулся в ложу, а немного спустя шевалье д'Асти (ибо это был он) уехал из театра и отправился прямо к полковнику.
– Он попался на удочку, – сказал шевалье. – Завтра в семь часов мы деремся в Булонском лесу. Он выбрал пистолеты. Теперь мне нужен секундант.
– Возьмите первого встречного. Это безразлично, – сказал начальник ужасной ассоциации.
В то время, как д'Асти упражнялся, стреляя в цель из пистолета в своей бывшей холостой квартире, где он поселился в ожидании, пока отель барона де Пон, его тестя, будет отделан, Октав де Верн разговаривал в ложе с друзьями.
– Как! – вскричал один из них. – Это шевалье д'Асти?
– Да.
– Этот человек в большой моде, ей-богу, и слывет за превосходного стрелка.
– Неужели! – небрежно протянул Октав.
– У него есть связи за кулисами.
– Он хорошего происхождения.
– И наделал порядочно долгов.
– С этим человеком, значит, можно драться, потому что последнее условие необходимо.
– Все это правда, господа, но теперь, рассуждая хладнокровно, – сказал ментор, – ты должен сознаться, что поступил неблагоразумно.
– Как это?
– Октав вызвал шевалье, не узнав имени.
– Кстати, – спросил ментор Октава, – ты хорошо стреляешь?
– Право, не знаю.
– Как! Ты этого не знаешь?
– Я еще никогда не пробовал.
– Ах, черт возьми! В таком случае…
– В таком случае шевалье д'Асти, – самонадеянно сказал де Верн, – может считать себя покойником; у меня есть на этот счет предчувствие. Каждый раз, когда накануне дуэли у меня зудит левая рука, я непременно убиваю своего противника. Я очень суеверен.
Де Верн дослушал оперу до конца, затем поехал домой в сопровождении ментора, оставшегося у него ночевать. Карета была заказана к семи часам утра.
В назначенный час Октав де Верн был уже на ногах; он оделся очень тщательно и застегнул сюртук на все пуговицы, чтобы не было видно ни белья, ни цепочки от часов, вообще всего, что могло бы послужить точкой прицела.
Затем он сел в карету, насвистывая арию из «Ченерантолы», а его секундант осмотрел курки пистолетов.
Английская лошадь Октава пробежала в двадцать минут расстояние, отделявшее улицу Виктуар от Булонского леса, так что де Верн приехал первый на место дуэли.
– Друг мой, – обратился к нему ментор, – д'Асти стреляет превосходно, а ты, кажется, плохо; меня успокаивает только то, что случай часто играет большую роль в дуэлях. Это одно только и уравновешивает шансы. Ты будешь драться в пятнадцати шагах.
– Да! – сказал Октав. – В пятнадцати шагах нельзя промахнуться. Я убью его.
– Да, если ты будешь стрелять первый; ну, а если стрелять первый будет он на расстоянии пятнадцати или тридцати шагов, то ты погиб.
Речь ментора была прервана стуком колес кареты, мчавшейся рысью.
Карета остановилась, и из нее вышли двое. Один был шевалье д'Асти, другой – человек уже пожилой, с большими усами, с красной ленточкой в петлице.
– Господа, – сказал, отвешивая поклон, шевалье, – позвольте мне представить вам майора Герто, моего секунданта.
Майор с видом человека, привычного к подобным делам, поздоровавшись с Октавом и его секундантом, подошел к ментору и сказал ему:
– Нам надо переговорить с вами об условиях дуэли. Ментор поклонился.
– А дело нельзя кончить миром? – спросил Герто, как бы для очистки совести.
– Нет.
– Очень хорошо; но что вы скажете насчет расстояния, числа выстрелов и прочего?
– Так как причина ссоры не из особенно важных… – ответил ментор, – то вполне достаточно, по-моему, если противники обменяются двумя выстрелами, каков бы ни был их результат.
– Хорошо, – согласился Герто. – А расстояние?
– От пятнадцати до двадцати шагов.
– Так.
– Сейчас мы бросим жребий насчет пистолетов и кому стрелять первому.
Противники и их секунданты оставили кареты на опушке и, войдя в лес, направились к уединенному месту, известному под именем Луга Кателана. Ментор бросил в воздух монету, противники стояли в это время в стороне.
– Орел! – крикнул майор.
Монета упала вверх изображением короля Людовика-Филиппа.
– Судьба против нас, – сказал ментор, – д'Асти дерется на пистолетах. Посмотрим теперь, кому достанется стрелять первому.
Майор снова подбросил монету в воздух.
– Что? – спросил секундант Октава.
– Орел! – ответил майор. – Шевалье д'Асти стреляет первый.
– Ах, черт возьми, – пробормотал ментор, – право, я поступил немного опрометчиво: противник стреляет превосходно, притом он будет стрелять из своих пистолетов и первый выстрел принадлежит ему… Вот три условия, вследствие которых де Верн будет убит через десять минут. Я отчасти являюсь причиной его гибели… и… Впрочем, – весело перебил он себя, – ничего не известно заранее.
Противники встали в двадцати шагах друг против друга, с правом сделать по пяти шагов вперед, так что расстояние Должно было сократиться до десяти шагов.
Майор зарядил пистолеты в присутствии секунданта Октава, затем, подавая один из них шевалье, сказал:
– Вам стрелять первому.
– Хорошо, – ответил тот. – Значит, он умрет.
Ментор, подражая майору, подал оружие де Верну.
– В вас будут стрелять, – сказал он.
– Не в первый раз, – заметил на это молодой человек. Он встал в пол-оборота, продолжая курить сигару и держа на высоте виска дуло пистолета.
Майор и ментор отошли в сторону; первый торжественно ударил три раза в ладоши.
– Сударь! – насмешливо воскликнул шевалье, – я обещал пустить вам пулю в лоб, но мне стыдно обезобразить такого красивого молодого человека, а потому я мечу в сердце.
Шевалье вытянул руку, прицелился и спустил курок.
Де Берн не шевельнулся, не сделал ни одного движения и даже не пошатнулся. Противник его был сконфужен своею неловкостью.
– Черт возьми! – вскричал де Верн, прицеливаясь. – Те, кто уверен в меткости своего выстрела, никогда не целят в сердце. Ваша пуля задела мне кожу… и это очень грустно…
Де Верн выстрелил, и шевалье упал, раненный в горло.
– Этот человек, – пробормотал ментор, – если останется жив, будет хрипеть всю жизнь.
