Подобные чувства разделяло огромное большинство населения; иначе думали лишь бедные невольники, порабощенные индейцы и несколько креолов, которые, не одобряя виновного, ненавидели испанский режим, сохраняя мятежный дух.
Эта ненависть к Карлосу отразилась и на его несчастной сестре, которую узнавали все, даже те, кто никогда ее не видел. До самого праздника святого Иоанна столь известный и знаменитый теперь Карлос показывался в городе очень редко, а Розиту видели еще реже. Лишь во время праздника все обратили внимание на ее красоту, которая вызывала у одних восхищение и интерес, у других – удивление и одновременно зависть. Впрочем, невозможно было не увидеть ее сходства с «убийцей», приметы которого были перечислены в объявлениях, расклеенных повсюду, на всех улицах. У нее, как и у брата, такие же золотистые светлые волосы, белоснежная кожа, с нежным румянцем щеки – внешность, очень редкая для Северной Мексики, хотя, возможно, обычная для другой части света. Но в описываемую минуту румянец ее исчез, глаза потеряли блеск, в глазах появилось непривычно странное, диковатое выражение. Но никогда она не была так прекрасна.
Сидя на камне, она как-то невнятно отвечала на задаваемые ей вопросы; по временами у нее вырывались бессвязные, непонятные восклицания, из которых можно было понять, что она говорила об «индейцах» и о «дикарях».
– Esta loca (Она помешалась), – говорили горожане друг другу. – Она думает, что до сих пор еще среди дикарей.
Может быть, она была права: конечно, она находилась не среди друзей.
– Есть ли здесь ее родственники или знакомые, кто захотел бы ее забрать? – спросил алькальд.
Из толпы вышла простая девушка (poblana), только что появившаяся здесь. С ней была, вероятно, ее мать – индианка, или, скорее, – метиска.
– Я знаю бедняжку, – сказала девушка, – я позабочусь о ней и отведу домой.
Они увели освобожденную пленницу, и толпа начала расходиться.
Мать и дочь вместе с Розитой повернули на узкую улицу, пересекавшую предместье, которое заселяла беднота, миновали ее и вышли в поле за пределы города. По небольшой глухой тропинке в зарослях, пройдя несколько сот ярдов, они вышли к уединенному убогому ранчо. Через несколько минут перед этим заброшенным жилищем остановилась запряженная волами повозка, управляемая работником.
Взяв Розиту за руку, девушка вышла из дому, и они сели в повозку, дно которой густо покрывали маисовые листья.
Работник тронул волов, и повозка направилась к фермам, расположенным в низовьях на самом краю долины.
Девушка с нежностью и сочувствием смотрела на свою спутницу, помогала ей поудобнее устроиться и по возможности старалась уменьшить ее страдания, предохраняя от толчков повозки. Она подбадривала ее, говорила ей ласковые слова, но никакие ее слова не выдавали в ней подругу или даже знакомую. Было очевидно, что молодая девушка никогда раньше не видела Розиту.
Повозка удалилась уже на милю от города, как вдруг позади появился быстро мчавшийся всадник. На перекрестке он нагнал их и подскакал к повозке. Он сидел на великолепном мустанге, круглые бока которого, блеск шерсти и вообще весь вид говорил о том, как заботливо содержат его, берегут и холят.
Всадник велел работнику остановиться. По серебристым звукам голоса легко было узнать в этом всаднике женщину, а шелковистые волосы, нежные щеки и тонкие черты лица свидетельствовали о том, что это настоящая сеньорита. На расстоянии ее легко можно было принять за молодого человека: она была закутана в грубый плащ, сомбреро с широкими полями скрывало ее блестящие черные волосы, да и, как бравый наездник-мексиканец, по-мужски сидела на лошади.
– Как! Это вы, сеньорита? – удивленно и почтительно одновременно воскликнула девушка в повозке.
– Xa, xa, xa! Ты не узнала меня, Хосефа?
– Нет, сеньорита. Да как же мне узнать вас в этом наряде?
– Ты называешь это нарядом, но ведь это самый обыкновенный костюм.
– Без сомнения, сеньорита, но только не для такой знатной особы, как вы.
– Впрочем, я, должно быть, действительно неузнаваема в этом наряде, потому что встретила многих знакомых, которые мне не поклонились! Бедняжка! – продолжала она, с сочувствием глядя на сестру Карлоса. – Как она должна страдать! Сколько ей пришлось вынести! Я боюсь, чтобы не оказались правдой слухи о ее рассудке. Но, Боже, какое сходство с…
Сеньорита умолкла. Совсем забыв о присутствии Хосефы и работника, она вслух высказала свои мысли. Опомнившись, она с тревогой взглянула на обоих. Работник был увлечен своими волами, а девушка выразила нескрываемое любопытство, от которого даже загорелись ее глаза.
– С кем? – простодушно спросила она.
– С одним моим знакомым, называть которого совершенно не обязательно, – ответила сеньорита, поднося палец к губам и многозначительно указывая на работника.
Хосефа, знавшая ее тайну, догадалась, о каком знакомом шла речь, и удержалась от дальнейших расспросов. Сеньорита подъехала ближе к повозке, с той стороны, где сидела Хосефа, и, наклонившись к ней, прошептала:
– Сегодня тебе уже поздно возвращаться назад, ты засветло все равно не успеешь, можешь остаться там до завтра. Пока там побудешь, постарайся узнать новости, может, что-нибудь узнаешь. Приезжай пораньше, к ранней обедне, и отыщи меня в церкви прежде, чем отправишься домой. Только не опоздай. Вероятно, ты увидишь Антонио, постарайся встретиться с ним. И передай ему вот это.
Опустив в руку девушки золотое кольцо с алмазом, которое та сразу же крепко зажала, сеньорита прибавила:
– Ты скажешь ему, кому предназначено кольцо, но не надо говорить, от кого оно, кто его послал. Вот деньги и на твои расходы, и для Розиты с матерью, лучше дай их матери, если только она согласится их принять. Пожалуйста же, милая Хосефа, разузнай что-нибудь, привези мне новости, а теперь прощай! Прощай!
Вручив кошелек Хосефе, сеньорита быстро повернула своего красавца мустанга и поскакала обратно, к городу.
Нечего было сомневаться в том, что Хосефа не забудет провести ночь на ферме, куда она отправлялась, ибо этот ночлег представлял для нее столько же интереса, сколько и для ее госпожи. Она давно уже испытывала нежные чувства к Антонио и потому вовсе не торопилась возвращаться домой. Если она найдет его на ферме, то пребывание там будет ей в радость; если его там не окажется, она останется в надежде дождаться его. Благодаря этой приятной перспективе и обладанию значительной суммой pesos (золотых), шестой части которых ей хватит на все расходы, Хосефа увидела все в розовом цвете: грубая простая повозка превратилась для нее в одну из тех прекрасных карет с бархатными подушками и на висячих рессорах, которые известны были ей только понаслышке, но которых она никогда не видела. И впереди – встреча с Антонио!
