Айсулу вывел коня из лощины, по которой разведчики двигались последние полчаса, и увидел только хвост табуна, который несся теперь галопом, направляемый тремя табунщиками, охватывающими табун полумесяцем.
В гневе Айсулу завертелся на месте, передавая свое нетерпение коню, ругая в душе медлительность бека. Откан сам выбрал направление и, не ожидая команды, поскакал вслед за табуном, сохраняя, тем не менее, параллельный курс.
И только теперь, наконец, на горизонте показался чамлык, накрывая степь широкой лавой.
Айсулу поднял коня на дыбы и помахал в воздухе сдернутым с головы малахаем, показываясь отряду и указывая направление движении. Увидев вздернутые в ответ шапки, он, уже не скрывая факт присутствия разведчиков позади табуна, направил свой небольшой отряд вдогон.
И там Стрибог свистел в степях,
А Борей гудел к Северу,
Лишая нас покоя…
(«Велесова книга», дощечка 5 «б»)
Отдохнувшие и сытые ногайские лошади быстро сокращали расстояние, постепенно выходя наперерез табуну.
Гнат Заруба - старший табунщик, оценивая складывающуюся ситуацию, видел, что правое крыло конницы ногайцев по балке непременно выйдет прямо в хвост табуну, поскольку сокращает за счет изгиба балки не менее двух верст . Кроме того, трое ногайцев, которые первыми вышли на табун, рысили прямо за табуном, сокращая расстояние сажень за саженью.
Гнат догнал Лукьяна Синицу – второго табунщика, и, перегнувшись к нему на скаку, прокричал:
- Лукьян, надо сбить погоню! Вы гоните, что есть духу, а я выйду ногаям навстречу!
- Хай храныть тэбэ Хрыстос! – крикнул в ответ Лукьян, настегивая своего вороного ногайкой.
Гнат, постепенно придерживая коня, дождался, пока около десятка всадников вымахнут из балки в степь, и, круто осадив коня, поднял его на дыбы, одновременно закручивая поводья в разворот. Такой маневр могли выполнить лишь несколько казаков во всей Запорожской Сечи, поскольку кроме недюжинной силы седока, необходима была еще и особая выучка, и желание коня исполнить такой разворот. Но конь Зарубы, которого тот назвал Янычаром за боевые качества и готовность выполнить любую команду всадника, был настоящим казачьим конем, и мог очень многое. Не раз и не два спасал он жизнь хозяину в беспощадных рубках, не раз и не два уносил Зарубу от верной гибели, делая неожиданный рывок в сторону и скрывая его от верной пули или сабельного удара.
Развернув коня, Заруба понесся прямо на ногайцев. Те, не ожидая подобного маневра, рассыпались в стороны, пропустив казака внутрь цепи, но очень быстро сообразили, что тот начинает крутить «веремию», и перестроились. Теперь ногайцы, погоняя коней быстрей и быстрей, начали свой танец смерти, закручивая тугую спираль вокруг казака.
Гнат придержал коня, который инстинктивно попытался крутиться на месте против движения ногайских лошадей, и, опустив голову, исподлобья наблюдая за движением ногайцев, стал выжидать удобного момента, чтобы совершить рывок. Свою задачу он уже выполнил – остановил и отвлек преследователей, и теперь нужно было спасать свою жизнь.
Ногайцы, сбитые с толку поведением казака, который стоял в центре круга, не давая своему коню крутиться, стали стягивать кольцо, сокращая расстояние на удар сабли.
Гнат только этого и ждал. Он взялся руками за рукояти пистолей, засунутых за пояс, и когда наиболее нетерпеливый ногаец попытался достать его ударом со спины, Заруба, удерживаясь ногами в стременах, свалился под брюхо коня, и из такого положения выстрелил из двух пистолетов. Двое ногайцев замертво упали с лошадей, которые тут же умчались, освобождая проход, и Янычар, не дожидаясь, пока хозяин примет сидячее положение, рванул в образовавшуюся брешь.
Гнат на скаку вложил пистолеты в седельную сумку, ухватился рукой за луку седла и легко поднял свое крепкое жилистое тело. Оглянувшись, увидел, как ногайцы горячат коней, направляя их в погоню, и порадовался, что табун теперь оторвался от погони окончательно. О том, что ногайцы настигнут его самого, Гнат не беспокоился. Он знал, что с Янычаром в степи может потягаться далеко не каждый конь.
Табун быстро приближался к радуте, и вот уже ворота, скрипя на блоках канатами, стали медленно опускаться, открывая лошадям проход. А основные силы ногайцев, выйдя из балки, только-только начали разворачиваться в лаву, явно не успевая перекрыть дорогу табуну. Лишь десятка три всадников находились в непосредственной близости к казачьим лошадям, представляя реальную угрозу.
Гнат отставал от табуна менее, чем на полверсты и его Янычар быстро сокращал расстояние. Но пятеро всадников, выйдя самыми крайними из балки, шли ему наперерез. Заруба рванул из ножен саблю и, привстав на стременах, начал вращать ею над головою, разогревая кисть.
Ногайцы были опытными бойцами и не стали подставляться по одному. Они шли, быстро охватывая казака полукольцом. И только теперь, разглядев вблизи амуницию и конскую упряжь ногаев, Гнат смог определить, что за войско пришло за табуном казачьих коней.
По характерным стременам, не металлическим, а сплетенным из конского волоса и шерсти, а также по конским седлам, не имеющим ни передней, ни задней луки, Заруба определил, что перед ним ногайцы Едисанской орды . Причем самого воинственного ее крыла – «кылычи». А значит, сблизившись, они метнут в него короткие копья, не тратя время на рубку.
Гнат скакал, внимательно наблюдая за противником, и когда увидел, что руки ногайцев почти одновременно выдернули из колчанов копья, мгновенно ушел под брюхо коня, услышав только свист пролетевших над ним копей. Не давая времени степнякам на второй бросок, Гнат вырвал из-под седла ятаган - память о службе в армии Османа-Паши, и пошел на сближение, благо, расстояние между ними сократилось.
Вооруженный двумя клинками, Гнат мог биться с несколькими противниками сразу, доверяя Янычару самому уходить из-под ударов.
Заруба привстал в стременах, раскручивая сабли на уровне плеч и выбирая момент для удара.
Янычар мчался галопом, вздымая копытами за собой снежную пыль, и пядь за пядью сокращая расстояние до врага. И вот уже захрипела, сверкнув крупными зубами, лошадь ногайца…
Первая сшибка была практически мгновенной и не принесла удачи никому – лишь Янычар сбил мощной грудью лошадь противника. Ногайцы ушли, уклонились от молнией сверкнувших в руках Гната клинков, а сами не успели даже сделать замах для удара. Вторая сшибка – уже с тремя противниками окончилась более результативно. Хоть и ушел степняк от смертельного удара, но жало ятагана все же достало его, разрубив скулу. Он выронил саблю и двумя руками схватился за лицо, склонившись к гриве своего коня. Гнат второй рукой отбил удар ногайца и, упав спиной на круп коня, успел уклониться от удара третьего. Янычар сделал прыжок в сторону, оттеснив широкой грудью коня второго ногайца, и его сабля вновь просвистела мимо головы Гната. А тот, резко выпрямившись в седле, срубил противника ударом наискось через всю грудь. Клинок по инерции, не удерживаемый более телом всадника, прошел дальше, вспоров бедро коню, который, сбросив седока, ушел галопом в степь.
