— Гарнизон у вас надежный, — напутствовал Самойло Кмитич, — все будет добра. Особенно если наладишь связь с местными повстанцами. Турки тогда сюда вообще не сунутся. А скоро выбьем их отсюда вообще…
Миновав Збруч, «хоругвь» Кмитича двинулась далее на северо-восток. В самом устье речки Смотрич, той самой, что южней изгибом окружала хорошо знакомый Каменец-Подольский, стоял город с таким же, как у и речки, названием — Смотрич, где также сидел небольшой отряд турок. С этим городком Кмитич и нунций Викентий решили повторить трюк с итальянскими торговцами, и трюк этот вновь хорошо сработал по уже проверенному сценарию. Обезоружив турецкую охрану и отдав город под наблюдение Мустафы, Кмитич двинулся дальше. С Мустафой остался и его друг Янка. Эфиопский парень был так же, как и Самойло, весьма горд и польщен, что его сделали комендантом крепости. Ну а Кмитич в Мустафе не сомневался: юноша получил хорошее воспитание у себя на родине. Кажется, он не знал, что такое ложь, и, как ребенок, все любил делать честно и справедливо. Охранять город осталось также пятьдесят вооруженных казаков плюс та часть гарнизона Смотрича, что примкнула к новой старой власти.
На пути Кмитича теперь стоял очередной город — Залесье. Это незамысловатое имя окраинному подольскому городишке дали вполне объяснимо: кругом сплошные леса.
— Надо в нем остановиться, пополнить запасы и переночевать, — решил Кмитич, и Семенович с нунцием Викентием с ним согласились: переход был длинный, а холодный декабрьский ветер все усиливался.
Выслали вперед разведывательный отряд. Вскоре тот вернулся. На устах казаков из разведки гуляли загадочные улыбки.
— Там все чисто! Турок нет! — хитро улыбаясь, говорили казаки, явно чего-то не договаривая…
При въезде в Залесье Кмитич увидел пеструю толпу у ворот этого небольшого городка: девушки, державшие на расшитых красным орнаментом рушниках караваи хлеба, кобзари со своими большими кобзами, женщины, дети, мужчины… Возглавлял делегацию тучный пан с длинными, до груди усами и в богатой шубе. Несмотря на прохладную погоду — все люди Кмитича кутались в плащи и грелись горилкой — по лбу тучного усача струями лился пот. По всей видимости, потевший явно не от жары мужчина и был паном головой города.
Кмитич, Семенович и нунций медленно подъехали на конях к толпе. Пан голова вышел вперед и, заикаясь от волнения, спросил:
— Это вы банда Кмитича? Ой, я хотел спросить: вы атаман Кмитич?
Литвины и итальянец рассмеялись.
— Ну и ну! — хохотал Кмитич. — Так меня еще никто не называл! Верно, дядьку, мы банда Кмитича! А вы, видать, атаман этого города?
— Так, — резко заулыбался пан голова и взмахнул руками. Тут же кобзари заиграли веселую какофонию, девушки с караваями в руках низко поклонились, дети радостно замахали черными каракулевыми шапками, а сам пан голова, утирая длинным белым рушником пот со лба, прокричал:
— Ласкаво просимо, батько Кмитич, в Залесье!
Семенович усмехнулся, покрутив головой, обронил:
— Пан Кмитич, батько вы наш, да вы тут в Подолье так же стали знамениты, как Генри Морган в Карибском море!
Кмитич лишь улыбнулся в ответ, кивнув…
Как оказалось, турок в городе не было, но если бы и были, то, как уверял пан голова, они бы точно сбежали… Тем не менее, охранять город осталось еще пятнадцать добровольцев. Отдохнув и набрав припасов в Залесье, отряд двинулся дальше.
Обратный путь для Алеси Биллевич-Кмитич показался и вдвойне короче, и вдвойне легче. Еще бы! Ведь если по дороге в Стамбул ее терзали самые мрачные мысли о судьбе любимого мужа, заточенного в «золотую клетку» султанского плена, то теперь она точно знала: ее Самуль свободен!
— Я не совсем разделяю Ваш оптимизм, пани Александра, — качал головой Михал, глядя на лицо Алеси, счастливое, будто бы их миссия в Стамбул увенчалась полным триумфом, — мы же не знаем ничего о Самуле! Где он? Что с ним? Может, ему грозит опасность пуще прежней? Как можно так радоваться, когда мы знаем лишь то, что Самуль бежал, и более ничего о его судьбе?!
— Нет, любый мой Михал, нет! — глаза Алеси светились, она улыбалась. — Сердце мое мне подсказывает, что вот сейчас все добра! Если Самуль сбежал, то его уже никто не поймает. Будем ждать его дома. Эх, успел бы к Рождеству!
Михал вновь качал головой, удивляясь такой уверенности жены Кмитича…
Однако по приезду домой Алеся уже была настроена не так оптимистично. Ее тревожило отсутствие какой-либо информации о любимом муже. Слишком долго пребывать в полном неведении о нем оказалось нестерпимо больно. Прав Михал! В самом деле, где он? Что с ним происходит в эти дни? Не ранен ли?..
Но за две недели до Рождества в Россиены папской почтой пришло письмо из самого Рима… От Кмитича!
И несмотря на то, что Кмитич сообщал, что уж точно не успеет к Рождеству, ибо едет не налегке, не один, а с целым обозом, Алеся радовалась, как пятнадцатилетняя девушка. Старая добрая Труде с умилением наблюдала, как ее хозяйка, словно помолодев на пятнадцать лет, кружила в руках маленькую Янину, обнимала и целовала Януша, который так сильно напоминал ей мужа…
— Вы радуетесь, будто пан Самуэль уж точно прибудет к Сочельнику, — укоризненно, но все-таки улыбалась старая жмайтка.
— Ах, Труде! — обнимала Алеся за плечи свою Любимую няню. — Да какая разница! Главное, он едет! Главное, он уже одной ногой дома!.. Теперь я буду ждать, и неважно, к какому дню приедет мой любый Самуль! Этот день будет большим праздником, чем даже Рождество! Мы устроим… фейерверк!
* * *
Чем севернее продвигался Кмитич, тем меньше оставалось у него людей. Казаки и русины стали растекаться еще сразу после пересечения южных границ Речи Посполитой. Одни подходили и тепло прощались с Кмитичем, другие уходили по-английски, третьи добровольно оставались в крепостях захваченных городов… Сейчас из двухсот двадцати русских казаков, бежавших с галеры, с Кмитичем ехали всего чуть более двадцати человек, включая пять литвинов. Но эти люди не желали покидать Кмитича, заявив, что хотят вступить в его хоругвь, объединившись с войском Речи Посполитой, и воевать турка по всей Подольской Руси.
Как бы ни хотел Кмитич успеть домой к Колядам, он явно не успевал. Чувство досады усугублялось и тем, что Кмитич знал: его ждут. Ждут Алеся и дети, ждут Михал и Ян Собесский, ждут многие в Орше и Россиенах… Еще из Рима послал он Алесе письмо, послал письмо и Михалу. Знал, что папской почтой письма уже давным-давно достигли адресатов… И так хотелось встретить Рождество у себя дома, ну или хотя бы в родной Литве! Увы, об этом можно было забыть. На первый план вышла задача иная: просто выйти к границам Княжества, которое словно бы постоянно отдалялось, как исчезает радуга, стоит пойти к ней навстречу…
