— Могу ли узнать, к кому имею честь обращаться? — поинтересовался я, пока они толпились вокруг, — и если у вас есть старший офицер, возможно, вы могли бы передать ему мои приветствия?
Это произвело на него впечатление, но он все еще смотрел на меня подозрительно.
— Лейтенант Чизмен из полка головорезов Роуботема, — ответил он, — но если вы один из наших, то какого черта одеты как черномазый?
— Вы говорите, что вы Флэшмен? — спросил другой — в пробковом шлеме, очках и чем-то, напоминающем старый фланелевый костюм для игры в крикет, брюки которого он заправил в высокие сапоги. — Ну, что ж, если это так — а хочу заметить, что вы ничуть на него не похожи — то вы должны знать меня, потому что Гарри Флэшмен был крестным отцом моего ребенка в Лахоре в 1842 году. Так как меня зовут, а?
Мне пришлось прикрыть глаза и задуматься — это случилась во время моего триумфального путешествия к югу после заварухи в Джелалабаде. Какое-то ирландское имя — да, клянусь Богом, его просто невозможно было забыть.
— О'Тул! — воскликнул я, — вы оказали мне честь, окрестив своего младшенького Флэшменом О'Тулом — надеюсь, он здоров?
— Клянусь Богом, так оно и было! — воскликнул очкастый, вглядываясь в мое лицо. — Это, должно быть, он, Чизмен! Эй, а где полковник Роуботем?
Сознаюсь, мне тоже было интересно — вид головорезов Роуботема был для меня новинкой и если их командир похож на своих солдат, то он должен быть необычным человеком. На дороге, позади группы всадников, окруживших меня, поднялся сильный гул и я увидел одного из беглецов, которого тащили два сикха. Они швырнули его в пыль перед одним из всадников, который наклонился с седла, вглядываясь в лицо человека, чью лошадь я подстрелил.
— Проклятье, и этот мертв! — воскликнул он со злостью. — Чертово невезение! Давайте-ка сюда этого второго негодяя! Сюда, Чизмен, кого вы там поймали — еще один из этих мерзавцев?
Он заставил лошадь переступить через мертвое тело и взглянул на меня так, что я подумал: «Никогда раньше не видал такого агрессивного человека». Все в нем просто дышало яростью — его круглое красное лицо, его мохнатые, торчащие пучками брови, его взъерошенные песчаного цвета бакенбарды, даже то, как он погонял свою лошадь, а когда он говорил, его хриплый писклявый голос, казалось, захлебывался от гнева. Он был невысок и коренаст, а на пони сидел, словно кабан на заборе; его пробковый шлем был обмотан пуггари, а на плечи был наброшен полинялый просторный плащ, напоминающий американское пончо, перетянутый ремнем с пряжкой в виде змеиной головы. Все вместе это представляло забавное зрелище, но отнюдь ничего забавного не было в его светлых, пристальных глазах и ли же в том, как подергивались его губы, пока он оглядывал меня.
— Кто это? — пролаял психованный, и когда Чизмен сказал ему, а О'Тул, который к тому времени уже рассмотрел меня и с уверенностью заявил, что я — Флэшмен, всадник что-то подозрительно проворчал и осведомился, какого черта я шляюсь здесь, одетый как туземец, и откуда я взялся.
Я коротко рассказал ему, что я — специальный политический агент, прибыл из Джханси, где мне вместе с тремя спутниками удалось избежать резни.
— Что вы такое говорите? — воскликнул писклявый. — Резня в Джханси?!
Остальные также столпились вокруг на своих лошадях, пялясь на меня и что-то восклицая, пока я рассказывал, что случилось со Скином и остальными — и лишь закончив рассказ, я был неприятно поражен, заметив, как странно они на него реагировали: это была достаточно шокирующая история, однако она вызвала среди них необычное возбуждение — изможденные лица пылали огнем, глаза лихорадочно блестели и я не мог понять, чем это вызвано. Обычно, когда англичане выслушивают страшные истории, то делают это молча, в большинстве своем — с гримасами омерзения и недоверия — но эта толпа нетерпеливо ерзала в седлах, что-то восклицая и бормоча, а когда я закончил, человечек разразился слезами, скрежеща зубами и размахивая руками.
— Отец небесный! — воскликнул он. — Неужели это никогда не кончится? Столько невинных — вы сказали, два десятка детей? И все женщины? Боже мой!
Он выпрямился в седле, вытер слезы, а его товарищи продолжали стенать, потрясая кулаками. Это была удивительная картина — дюжина огородных пугал, которые, судя по виду, провоевали в своих лохмотьях долгую кампанию, сыпала проклятьями и обращалась к небесам. Мне даже показалось, что у них не все в порядке с головой. Но тут коротышка взял себя в руки и повернулся ко мне.
— Прошу прощения, полковник, — сказал он и хоть теперь его голос звучал более твердо, он все еще вздрагивал от переполнявших его эмоций. — Эти страшные новости — этот шокирующий рассказ — заставили меня забыться. Я — Роуботем, Джеймс Кейн Роуботем, к вашим услугам, а это — мои головорезы, отряд конных добровольцев, собранных мною после падения Дели, а сам я произведен в офицерский чин губернатором Колвином в Агре.
— Произведены… штатским? — это звучало весьма необычно и чертовски странно, но и он, и вся его банда также выглядели весьма необычно. — Я полагаю, сэр, что вы не… не принадлежите к армии?
Он взвился при этих словах:
— Мы солдаты, сэр, так же как и вы! Всего месяц назад я был врачом, в Дели… — Его губы снова задрожали, а язык словно не слушался: — Моя… моя жена и сын, сэр… пропали во время восстания… убиты. Эти джентльмены… добровольцы, сэр, из Агры и Дели… купцы, юристы, служащие — представители всех классов. Пока мы действуем как летучий отряд, так как гарнизоны не могут выделить для этого регулярную кавалерию; мы стараемся удержать дорогу между Агрой и Канпуром, но поскольку сейчас силы мятежников под Канпуром нарастают, мы ведем разведку сельской местности, чтобы разузнать все об их передвижениях и нападаем на них, когда представляется возможность. Твари! — он прошипел это слово, задыхаясь от гнева и озираясь по сторонам, пока его взгляд не упал на пленного, лежащего в пыли, шею которого прижимал ногой сикх. — Да! — воскликнул Роуботем, — возможно, в ваших глазах, сэр, мы и не солдаты, но мы сделали кое-что для того, чтобы приструнить эту нечисть! О, да! Вы увидите это — своими собственными глазами! Чизмен! Сколько бунтовщиков мы захватили?
— Семерых, сэр, считая этого, — Чизмен кивнул на лежащего пленного. — Сейчас подойдет Филдс вместе с остальными.
Отряд, который показался мне остатками этого необычного полка Роуботема как раз приближался к нам по дороге бодрой рысью: с дюжину сикхов и двое англичан, в таких же лохмотьях, как и остальные. Между ними, привязанные за руки к стременам сикхов, бежали или волочились по земле с полдюжины индусов на последней стадии истощения; трое или четверо из них, судя по обрывкам мундиров и бриджей, явно были из числа туземных пехотинцев.
