— Мадам послала меня к вам потому, что ранее она не сказала вам всего.
И теперь собирается передать нечто важное через третье лицо?
— Чего же именно?
— Что вы не должны уничтожать это масло.
— О. И что же с ним следует делать?
— Доставлять его к ней. Как можно больше. Столько, сколько его удастся захватить.
Кончики его губ задрожали в неприятной нетерпеливой улыбке. Я еще немного отпил из чарочки.
— Признаться, Жиро, вы меня не удивили. А письменного приказа у вас, случайно, с собой нет?
Жиро помедлил, приглядываясь ко мне, затем принялся расстегивать воротник. Я с рассеянным видом внимательно следил за каждым его движением. Но он действительно вынул из-за пазухи только запечатанный пакет и протянул мне. Я осмотрел его, не притрагиваясь, на расстоянии, особенно печать.
— Вскройте, — сказал я.
Не выказывая удивления, Жиро вскрыл письмо, развернул и, не взглянув на написанное, снова протянул мне.
«Оно отравлено, но не ядом». Я взял письмо, но не спешил в него заглядывать.
— Вы отчего-то думали, что этот приказ может меня расстроить?
По его лицу пробежала тень — несколько быстро сменившихся выражений.
— Видите ли, виконт, вы все-таки не политик. Вы видите в этом зелье одну лишь опасность. И не представляете, какая от него может быть польза. Польза для государства, польза для истинной веры. Для заблудших душ, для тех, кого больше никогда не придется приговаривать к смерти, потому что это будет не нужно.
— Отчего же. Представляю лучше, чем вы думаете.
Не глядя, я сунул письмо в пламя лампы.
— Что вы делаете?! — воскликнул Жиро, вскочив на ноги, но, кажется, не очень экспрессивно? И застыл — пламя уже весело пожирало листок. Жиро, в свою очередь, пожирал пламя своими черными немигающими глазами.
— Королева не писала этого письма.
— Она… — Жиро зачарованно смотрел на огонь.
— Нет, — я бросил скукоженную пепельную шкурку в медную тарелочку, на которой Мишель до того выставил чарочки.
— Оттого, что вы сожгли письмо, ничего не изменится.
— Оттого, что вы принесли его сюда — тоже, — заверил я.
— Вы еще пожалеете об этом! О своем преступном легкомыслии…
Нельзя сказать, чтобы он брызгал слюной от ярости, похоже, только пытался меня убедить, что все действительно так, как он говорит. Но что-то такое прорывалось… Будто в нем боролись две маски. Одна хотела, чтобы я поверил, что письмо от королевы, а вторая желала, чтобы это меня расстроило. Чтобы я не желал с этим мириться и топал ногами. И в этот момент трудно было решить — идет ли все так как надо или нет. Не верю ли я на самом деле или только на словах. Жиро разрывал тяжелый внутренний конфликт. И он никак не мог с ним справиться, как и хоть в чем-нибудь разобраться самостоятельно.
— Спасибо за попытку вбить между нами клин, Жиро, но кто же делает это так очевидно? Разве только наш наивный, идеалистичный и глупый маркиз де Клинор?
На лбу Жиро вздулись темные жилы, будто пошли трещины по обжигаемому глиняному сосуду, в следующее мгновение он кинулся на меня как развернувшаяся из тугого клубка разъяренная кошка. Я без труда перехватил его руку с кинжалом, вывернул, и бросил несчастного шпиона на землю, придавив коленом. И тут же осознал, что пока он брыкается, долго мне его так не продержать. Так что, пока левая рука не онемела, я надавил ему на пару точек на запястье, чтобы его рука отнялась первой. Из груди Жиро вырвался вопль — не от боли, которой он теперь практически не чувствовал, а просто оттого, что ему было до меня не добраться. За полотняными стенами палатки тоже кто-то крикнул, и Мишель, Фьери и еще несколько солдат ворвались внутрь так стремительно, что ткань полога затрещала и все сооружение закачалось.
— Как ты узнал, дьявол тебя побери! — яростно прохрипел Жиро, безуспешно пытаясь вырваться.
— Ты только что признался сам… — ответил я. — Фьери!
— Да, господин капитан!
— Помогите мне его связать и обыскать.
— Так он, стало быть, не от королевы? — уточнил Фьери, делая знак остальным приблизиться. Мишель кинулся искать веревку.
Солдаты схватили Жиро покрепче, и я смог отпустить его и перевести дух.
— Нет.
Фьери решительно кивнул и от души пнул Жиро под ребра.
— Поганый предатель!..
Тот даже не поморщился, продолжая с черной ненавистью прожигать меня своими глазами-буравчиками.
— Прекратить! — прикрикнул я. — Он не отвечает за свои действия. И вы бы на его месте не отвечали.
Фьери посмотрел на меня совершенно круглыми глазами.
— Так что ж ему теперь, и предавать можно?..
— Нельзя. Поэтому и придется его связать. Чтобы он не натворил дел.
— Этот дьявол вам всем задурил голову!.. — возвысив голос, убежденно провозгласил Жиро.
— Не правда ли, чудесен мир, сотворенный господом? — полюбопытствовал я меланхолично.
— Не тебе говорить об этом, враг человеческий!..
— Индивидуальный подход, — вздохнул я. — И все-таки, недостаточно тонко. Будь вы настоящим, Жиро, вы бы так просто и глупо не попались…
— Не вечна тьма, придет рассвет божий и разгонит ее!..
— Заткнуть ему глотку? — поинтересовался Фьери, так и лучась энтузиазмом.
Я покачал головой.
— Позже. Мне еще надо с ним поговорить.
— Я ничего тебе не скажу!.. — огрызнулся Жиро, брызжа слюной.
Мишель наконец принес хороший моток веревки и солдаты быстро упаковали Жиро будто ценную посылку. В палатку вошел Каррико, а тут же за ним и Фонтаж.
— Что деется-то, черт возьми?!.. — выпалил изумленный лейтенант.
— Становится чертовски тесно, — заметил я, как бы между прочим. Каррико взглянул на меня с хорошо разыгранной детской обидой. — Господа, не могли бы вы пока оставить нас наедине? Я позову вас после.
Но у «порога» раздались еще голоса, и в палатку решительно заглянула… моя сестрица Диана.
— Что происходит?.. — спросила она совсем по-хозяйски.
— После! — выдавил я сквозь зубы, вскакивая со стула, на который присел отдохнуть после короткой, но бурной схватки. — Господа и… дамы! Прошу вас удалиться!
Диана оскорбленно задрала нос и исчезла. Вышли за ней с необычной готовностью и Каррико с Фонтажем, не иначе как затем, чтобы теперь дружно перемыть мне косточки, из сочувствия к неправедно притесняемой тираном деве. Ох, отольются мне еще эти мышкины слезки…
Я посмотрел на Жиро. Тот хмуро сидел на полу, не пытаясь уже ни рваться, ни что-либо сотворить с веревками. Мне показалось, что он засыпает. Странная реакция.
— Так зачем вас сюда послали? — спросил я, внимательно к нему приглядываясь. — Только передать это письмо? Или, быть может, еще что-нибудь? Клинор ничего не велел вам сказать мне, на тот случай, если все обернется так, как обернулось?
