лишь издевательский хохот – после чего в бойницах показалось сразу несколько коротких ружейных стволов. Не иначе штуцеры?! Мгновением спустя грохнул залп – и я едва успел прыгнуть на землю, в то время как стоящие подле меня стрельцы попадали, пробитые пулями воров…
Выродок!!!
…Вернувшись в свой лагерь, я принялся спешно готовить рейтар к бою, уверенный, что в этот раз Лисовский точно решится повторить свой успех в Зарайской битве – ведь тогда именно внезапная вылазка из осажденного кремля подарила ему победу. По моей просьбе оба лагеря были также усилены по сотне стрельцов Жеребцова; приблизившись к нам на лыжах в пределах леса, позже ратники вошли в мой табор под покровом ночи.
Однако Лисовский не рискнул пойти на вылазку – вместо этого на дозор моих рейтар набрел перебежчик…
Приведенный моими людьми человек крайне худ и истощен. Глаза его смотрят словно сквозь нас, одежду заменяет какое-то рубище, а ноги обмотаны лишь грязными тряпками; никакой обуви просто нет.
- Кто это? – я невольно содрогнулся.
- Перебежчик из-за стен. – доложил солдат. – Говорит, что монах Спасо-Евфимиевого монастыря.
- Так и есть. Инок Александр я. – голос пришедшего глух, он попытался поклониться, но едва не упал.
- Оставь, брат, присядь у костра! Ты верно, хочешь есть? – я обернулся к солдату. – Принеси нормальную одежду и валенки.
Солдат тотчас ринулся выполнять поручение. Я же, немного поколебавшись, приблизил к незнакомцу котелок с кулешом, приготовленном на сале, с вяленым мясом.
- Не побрезгуешь из одного котелка с нами?
Монах изобразил некое подобие улыбки, после чего отрицательно покачал головой:
- Прости, добрый человек, не могу принять твоего угощения, ни ем мяса.
Я согласно кивнул, убедившись, что перебежчик действительно является монахом – ведь запрещено употреблять в пищу любые мясные продукты.
- Прости брат, не знал. Сейчас рыбы вяленой достанут, подварим ее чуток, чтобы мягче отделялась, да чтобы жижку горячую можно было пить… А ты пока сказывай, как из крепости ушел, да с чем к нам явился?
- Да с чем, чем… Нехристь лисовская не дает людям житья. Женщин ироды насилуют, не взирая на замужество и возраст. Стариков всех под корень вырубили, чтобы еду на них не тратить… Мужиков, кто роптал да за баб своих заступался, порубили – а кто уцелел, так теперь служат литовцам, не поднимая голов. Даже деток малых не жалеют, окаянные… – плечи монаха задергались в беззвучных рыданиях.
Я до белых пальцев сжал рукоять сабли. Рядом скрежетнул зубами Тапани…
- Большинство монахов повесил перед монастырем, Царство им Небесное. – гость перекрестился. – Только недавно тела дозволил снять, ирод! А всех остальных в домовую епископскую церковь согнал; издеваясь, велел молитвы читать за себя и свое «воинство»! Коли же ослушаемся, обещал на глазах наших младенцам главы сечь… Так сдержал же слово, поганый. Теперь вот, молимся…
К горлу моему подкатил комок – но тут в разговор включился Тапани, осторожно уточнивший:
- Как же ты выбрался к нам, отче? Ворота ведь наверняка хорошо охраняются, на стенах караулы…
Инок, однако, ответил без всякого смущения:
- Церковь примыкает к архиерейским палатам – а те возведены на месте княжьего терема. В подвале, куда нас сгоняют на ночь, сегодня днем обнаружился тайный лаз в подземный ход, ведущий за стену; в той дубраве, где натолкнулся я на дозор, он и кончается.
Я почуял, как сильно бьется мое сердце, после чего уточнил:
- И сколько же человек может пройти ходом?
Александр пожал плечами:
- Один, но свободно.
- Ага… Ну и последний вопрос: к каким воротам ваша церковь ближе всего находится?
- К вашим воротам и примыкает. Только дело вот в чем: наш подвал невелик, всего на несколько человек его и хватает. Тайных ход же кончается в подвале архиерейских палат, кои занял Лисовский с преданными ему ближниками; сотен пять там литовцев, не меньше… Но сам ход ироды не обнаружили и в подвале они не ночуют, пусто там ночью.
Я почувствовал, как участилось мое сердцебиение; вот он наш шанс! Архиерейские палаты ведь – каменная крепость в крепости, стали бы естественным опорным узлом лисовчиков во время штурма. Теперь же у нас есть возможность проникнуть в них – и, вырезав спящих литовцев, лишить их лидера! После чего, открыв ворота…
Н-да, интересно все страсть. Один минус – монах мог появится в нашем лагере не просто так. Я сегодня разговаривал с Лисовским – и вот, тотчас обнаружился тайный лаз! Правда, на месте полковника я послал бы не монаха, пытаться заманить нас в ловушку – ибо сложно представить, что меня считают полным идиотом, не способным предварительно отправить разведку… Нет, я послал бы этим ходом крупный отряд своих стрелков, одновременно с тем приготовив всадников на вылазку. Тогда бы, одновременным ударом из крепости и леса, враг мог бы выбить нас из табора…
- Хорошо, Александр, поступим так: пока ты кушаешь, я соберу пяток рейтар, они пройдут твоим ходом. Ежели ловушка – прости брат, но тебя порешить точно успеют… Ежели нет, отправят гонца, и тогда уже мы всем полком пройдем твоим ходом – и сполна за вас с лисовчиками поквитаемся!
Александр с нескрываемой радостью закивал головой; кивнув ему на прощание, я отошел в сторону, переговорить с Тапани.
- Друг мой, подбери пятерых ребят. Рискую они очень сильно – потому обещай им любую возможную награду, что позаботимся о
