В вечерней прохладе я пользовался возможностью поплавать в Евфрате или в обществе царевен отправлялся в южные холмы за городской чертой. Меня забавляло, как часто во время своих вылазок в самые далекие места мы встречали Зараса. Его словно кто-то извещал о нашем приезде. Конечно, это не могла быть Техути. Ее частые встречи с ним удивляли почти так же сильно, как меня.
По вечерам меня неизменно приглашали разделить трапезу с хозяевами или моими военачальниками. Если присутствовал царь Нимрод, я усаживал царевен рядом с собой, чтобы не упускать их из виду.
Когда большинство ложилось, я оставался на террасе за моими покоями и далеко за полночь ждал появления женщины в капюшоне. Но она ночь за ночью разочаровывала меня.
За всеми этими многочисленными занятиями дни летели быстро. Потом прибыл вестник из Сидона с сообщением, что шесть галер, которые я купил у Нимрода, будут готовы на двадцать дней раньше, чем ожидалось. Нашему громоздкому каравану требовалось почти столько же дней, чтобы добраться до Сидона на берегу Среднего моря. Я приказал Зарасу и Гуи делать последние приготовления к нашему отъезду из Вавилона.
Вечером, проводив царевен в их царские покои в восточном крыле дворца, я вернулся к себе еще до захода луны. Рабы оставили гореть масляные лампы в покоях и на террасе возле моего ложа. Согласно моим указаниям они смешивали масло в лампах с травами, запах которых отгоняет комаров и других ночных насекомых и в то же время вызывает здоровый сон с приятными сновидениями.
Рыжий ждал, чтобы уложить меня в постель и снять с меня одежду. Он поставил возле ложа серебряную чашу с вином.
– Полночь давно миновала, хозяин, – укорил он. – С начала этой недели ты спал всего несколько часов, не больше.
Рыжий – мой раб с незапамятных времен. Он давно позволяет себе разговаривать со мной так, словно моя нянька.
С его помощью я разделся и вышел на террасу, прихватив чашу с вином. Увлажнил губы и удовлетворенно вздохнул. Это было вино десятилетней выдержки с моих виноградников в поместье Мечир. Потом я повернулся и посмотрел на террасу храма богини. И с разочарованием, но покорно обнаружил, что она пуста. Уже несколько недель я не видел женщины в капюшоне.
Я отпустил Рыжего – тот ушел, ворча – и принялся расхаживать по мраморным плитам, обдумывая главные пункты договоренностей, заключенных с царем в этот вечер.
Вдруг я остановился на полушаге. Лунный свет изменился, стал прозрачным и слегка золотистым. Я взглянул на луну. И сразу понял, что действуют сверхъестественные силы, но не мог понять, доброжелательные или злые. Я двумя пальцами сложил знак Гора, отвращающий зло, и стал спокойно ждать, пока загадочные силы заявят о себе.
Постепенно я почувствовал в ночном воздухе тонкий ускользающий аромат. Никогда раньше я не знал ничего подобного и не смог его определить, хотя все мои чувства теперь были обострены. Я чувствовал, как необычное, но приятное ощущение возникает во мне, охватывает шею и плечи, спускается по спине. Это подсказало мне, что рядом – какое-то мощное присутствие.
Я повернулся и так удивился, что выронил чашу; та со звоном покатилась по камню. На мгновение мое сердце замерло, потом снова застучало, как копыта сбежавшей лошади.
За мной стояла загадочная женщина из храма, так близко, что я мог рассмотреть ее черты под капюшоном. Протянув руку, я мог бы ее коснуться, но я не шевелился.
Наконец я обрел дар речи и заговорил – тихо и почтительно.
– Кто ты?
– Меня зовут Инана.
Меня до глубины души поразили и звук, и смысл ее речи. Она отозвалась у меня в ушах небесной музыкой. Я сразу понял, что такой прекрасный звук не может исходить из человеческого рта. Но смысл сказанного ею был еще поразительнее. Инана – древнее, с самого начала времен, имя богини Иштар.
– Я Таита.
Это был единственный ответ, какой пришел мне в голову.
– Помимо имени ты ведь очень мало о себе знаешь, верно? Ты даже не знаешь, кто твои отец и мать.
Она сочувственно улыбнулась.
– Да. Я никогда их не знал, – признал я справедливость ее утверждения. Она сочувственно протянула руку, и я без колебаний принял ее. И сразу почувствовал, как ее тепло и сила передаются мне.
– Не бойся, Таита. Я твой друг и больше чем друг.
– Я не боюсь, Инана.
Она протянула вторую руку, и, взяв ее, я понял какая мощная связь крови и разума существует между нами.
– Я знаю тебя! – удивленно воскликнул я. – Я чувствую, что знал тебя с самого начала. Расскажи, кто ты.
– Я пришла не для того, чтобы рассказывать о себе. Я пришла рассказать о тебе. Идем со мной, Таита.
По-прежнему держа меня за руки, она двинулась с террасы в мою опочивальню. Ее шаги (если она шагала) были беззвучными. Слышался только тихий шелест ее длинных одежд. Я чувствовал, что под ним ноги ее не касаются пола, что она парит над поверхностью.
Красивая освещенная лампой комната, в которую мы вошли, была моей на протяжении последних недель, и я считал, что знаю в ней каждый дюйм, но теперь увидел в стене дверь, которой не замечал раньше. Когда Инана подвела меня к ней, дверь открылась сама. За входом была кромешная тьма. Не разнимая рук, мы шагнули в эту тьму, и она поглотила нас. Мы полетели вниз, но Инана держала меня за руки, и я не боялся. Ветер, рожденный полетом вниз, дул мне в лицо с такой силой, что пришлось закрыть глаза. Казалось, мы летим в темноте целую вечность, но я знал, что время – иллюзия. Потом я почувствовал под собой твердую поверхность, и мы остановились. Появился свет, вначале только легкое мерцание. Я видел впереди очертания головы Инаны, потом под головой постепенно появилось ее тело. Теперь она была обнажена, как я.
За свою долгую жизнь я видел тела многих прекрасных женщин, однако Инана превосходила всех. У нее были чувственные бедра, но узкая талия над ними подчеркивала их элегантные очертания. Инана была ростом с меня, но с такими изящными и гладкими руками и ногами, что я не удержался и захотел коснуться их. Я легко провел пальцами по ее телу от талии до изгиба плеча. Кожа была шелковая, но мышцы под ней несокрушимые.
Волосы Инаны были собраны высоко на темени, но, когда она покачала головой, они водопадом упали ей на плечи и спустились до колен. Этот волнующийся занавес не скрыл ее груди, которые выглянули из-за него, словно живые существа. Абсолютно круглые, белые, как кобылье молоко, они были украшены рубиновыми сосками, которые под моим взглядом приподнялись и сморщились.
Тело у нее было безволосое. Детородные органы также совершенно лишены волос. Нижние губы стыдливо приоткрывали вертикальную щель. На них блестела сладкая роса женского возбуждения.
