И только одно живое существо бродило у развилки дорог и обеспокоенно поглядывало по сторонам, словно кого-то искало: это была лошадь монаха.
При виде молодых людей пони бросился было к ним, но узнав того, кто его привязал, заржал, встал на дыбы и скрылся.
— Кроткая Мэри почувствовала вкус свободы, — сказал Маленький Джон, — и теперь она, конечно, попадет в руки какого-нибудь разбойника.
— Попробуем ее поймать, — сказал Робин, — может быть, я на ней догоню солдат.
— Чтобы они вас убили, друг мой? — спросил благоразумный племянник сэра Гая. — Это будет, уверяю вас, как неосторожно, так и бессмысленно; вернемся в поместье, и завтра утром посмотрим.
— Да, вернемся в поместье, — ответил Робин. — Я должен сегодня же исполнить свой горестный долг.
Через день тело Гилберта, над которым брат Тук целые сутки читал молитвы, было завернуто в саван и готово занять место своего последнего упокоения.
По просьбе Робина его оставили одного у останков доброго старика, и он обратился к Богу с горячей молитвой о спасении души человека, который его так любил.
— Прощай навеки, любимый мой отец, — говорил он, — прощай; ты, кто принял в дом чужое, покинутое родными дитя; прощай, ты, кто со всем благородством своей души дал этому ребенку нежную мать, преданного отца, незапятнанное имя; прощай же, прощай, прощай!.. Смерть разделила наши тела, но не души. О мой отец! Ты вечно будешь жить в моем сердце, и я буду любить, уважать и почитать тебя как самого Господа Бога. И ни время, ни горести жизни, ни даже счастье не уменьшат моей сыновней любви. Ты часто говорил мне, о мой высокочтимый отец, что душа добрых людей и после их смерти хранит и защищает тех, кого они любили при жизни. Так храни же твоего сына, того, кому ты дал свое имя, которое он постарается сберечь во всей его чистоте. И клянусь тебе, отец, взяв тебя за руку и обратив глаза к Небу, клянусь тебе, что Робин Гуд никогда не совершит ни одного доброго дела, которое не направлялось бы тобой, и ни одного дурного, которое не умерялось бы воспоминаниями о твоей честности и справедливости.
Произнеся эти слова, юноша помолчал несколько минут, потом встал, позвал друзей, и с непокрытой головой, в сопровождении всех членов семьи Гэмвеллов проводил останки старика к могиле.
Позади этой грустной процессии шел Линкольн; он был бледнее смерти, а за ним шла хромая собака, несчастная собака, на которую никто не обратил внимания, о которой никто не подумал, бедная собака, которая осталась верной хозяину даже после его смерти.
Когда тело, завернутое в саван, было опущено в могилу и оружие Гилберта положили рядом с ним, старый Ланс подполз к краю ямы, жутко завыл и свалился на труп хозяина.
Робин хотел вытащить собаку из могилы.
— Оставьте слугу рядом с хозяином, сэр Робин, — грустно сказал Линкольн, — и хозяин, и пес мертвы.
Старик сказал правду: Ланс больше не дышал.
Могилу засыпали, и Робин остался один, поскольку в великой печали человек не нуждается ни в утешении, ни в свидетелях.
Солнце село, только край неба еще розовел, блеснули первые звезды, бледная луна осветила лицо Робина, и тут в нескольких шагах от себя он увидел две белые тени.
На плечи его одновременно и легко опустились руки двух женщин, вырвав юношу из немого отчаяния, более страшного, чем рыдания и слезы.
Он поднял голову и увидел, что рядом с ним стоят заплаканная Мод и грустная Марианна.
— Вам остались надежда, воспоминания и моя любовь, Робин, — сказала Марианна, и в голосе ее прозвучало волнение. — Если Бог посылает горе, он дает и силы его перенести.
— Я усыплю могилу цветами, Робин, — сказала Мод, — и мы не раз вместе вспомним в разговорах того, кто ушел от нас.
— Спасибо, Марианна, спасибо Мод, — ответил Робин.
И, не найдя слов, чтобы выразить девушкам свою глубокую признательность, он встал, сжал руки Мод, поклонился Марианне и ушел быстрым шагом.
А девушки опустились на колени на то место, откуда он встал, и стали молча молиться.
На следующий день, с первыми лучами солнца Робин и Маленький Джон вошли в харчевню в городке Ноттингем, чтобы позавтракать. В харчевне было полно солдат, которые, судя по их одежде, служили у барона Фиц-Олвина. Молодые люди ели и прислушивались к их разговорам.
— Мы еще не знаем, — говорил один из людей барона, — какие такие враги напали на крестоносцев. Его светлость полагает, что это были или разбойники, или вассалы под предводительством какого-нибудь сеньора, его врага. К счастью для милорда, сам он отложил свой приезд в замок на несколько часов.
— А крестоносцы долго пробудут в замке, Джеффри? — спросил у говорившего хозяин заведения.
— Нет, завтра они уедут в Лондон и пленных с собой туда заберут.
Робин и Маленький Джон обменялись красноречивыми взглядами.
Солдаты еще немного поговорили о чем-то неинтересном для наших друзей, а потом снова стали пить и играть в кости.
— Уильям в замке, — едва слышно прошептал Робин, — нужно идти за ним туда или дожидаться, когда его выведут, а там силой ли, ловкостью ли, хитростью ли, но его нужно освободить.
— Я на все готов, — так же тихо ответил Маленький Джон.
Молодые люди встали, и Робин расплатился с хозяином.
В ту минуту, когда они проходили к двери через группу солдат, тот, что откликался на имя Джеффри, сказал, обращаясь к Маленькому Джону:
— Клянусь святым Павлом, мне кажется, мой друг, что голову твою так и тянет к потолочным балкам, и если гноя мать может поцеловать тебя в щеку, не поставив тебя на колени, то ей место в крестовом воинстве.
— Что, мой рост оскорбителен для твоего взгляда, сэр солдат? — примирительно спросил Маленький Джон.
— Нисколько, гордый незнакомец, но должен тебе со всей откровенностью сказать, что он меня очень удивляет. До сих пор я думал, что я самый сильный мужчина графства Ноттингем и лучше всех сложен.
— Счастлив, что могу предоставить тебе видимое доказательство противоположного, — любезно ответил Маленький Джон.
— Спорю на кувшин эля, — продолжал, обращаясь к присутствующим, Джеффри, — что этот чужак, хоть он и выглядит крепким, не сможет задеть меня палкой.
— Принимаю пари! — крикнул кто-то из солдат.
— Прекрасно, — ответил Джеффри.
— Ну, а меня даже не спрашивают, согласен ли я принять вызов?! — воскликнул Маленький Джон.
— Ты же не откажешь в пятнадцатиминутном развлечении человеку, который поставил на тебя, даже не будучи с тобой знаком? — сказал человек, принявший пари Джеффри.
— Прежде чем ответить на дружеское предложение, которое мне сделано, — ответил Маленький Джон, — я хотел бы сделать своему противнику одно небольшое предупреждение: я своей силой не горжусь, но должен сказать, что до сих пор меня никто не одолел, и могу к этому добавить, что бороться со мной — это наверняка потерпеть поражение, а иногда и навлечь на себя беду, и в любом случае — ранить свое самолюбие. Меня еще никто не побеждал.
