Итак, г-жа де Кавуа, проявив чувство меры, сказала:
– Ах, нет! Прошу ваше высокопреосвященство не продолжать, Лучшей наградой и утешением для меня послужит то, что вы вернули свое расположение моему несчастному су" пруту, а значит, и мне, так как Библия учит нас, что «муж и жена едины». Вы сняли камень с моей души, ваше высоко" преосвященство. И г-жа де Кавуа попросила разрешения удалиться. – Я поспешу к постели больного, чтобы сообщить ему радостную весть.
– Так, значит, муж ваш жив?!
– К счастью – да, ваше преосвященство.
– Но ваш траур… Я подумал было, что…
– О, слава Богу – нет, ваше преосвященство. Я всем сердцем верю, что ему станет лучше, когда он узнает, что вы вернули ему свое благоволение. Он скоро поправится…
Он снова сможет служить вам, а я – благословлять вас в своих молитвах.
Кардинал почувствовал, что подагра набирает силу.
– Однако, сударыня! Позвольте заметить вам, что ваш траурный наряд и убитый вид с полной очевидностью свидетельствовали о том, что вы…
– …овдовели, вы хотите сказать?
– Я хотел сказать – «что я лишился своего капитана».
– Но я действительно была сражена горем, ваше высокопреосвященство! Несчастье нашей семьи заключалось в том, что она утратила ваше расположение. Но теперь у меня нет причины скорбеть, и я сегодня же сниму траур.
С этими словами г-жа де Кавуа подарила Ришелье одну из своих очаровательных улыбок и попросила разрешения поспешить обрадовать мужа.
Кардинал ответил кислой улыбкой. Он понял, что его провели. Однако сердиться было глупо, и если г-жа де Кавуа имела ясный ум, то кардинал тем более не был им обделен. Ришелье вздохнул, представив себе, как при дворе будут на все лады обсуждать эту историю, и… расхохотался.
– Мадам, – сказал он, отсмеявшись. – Я попрошу господина Мондори принять вас в труппу театра Маре, в вас мы теряем великую актрису.
– Ах, ваше высокопреосвященство! – с очаровательной гримаской отвечала г-жа де Кавуа. – После того как господин Мондори поставил пьесу маркизы Рамбулье «Виргиния», мне больше по душе «Бургонский отель». [12]
С этими словами она упорхнула, оставив министра в одиночестве и задумчивости. В этом состоянии и застал его вошедший в кабинет конюший, имевший привилегии не стучаться, если это не было оговорено специально.
– Знаете, в чем я только что имел случай убедиться, Рошфор? – спросил кардинал, массируя колени, атакуемые подагрическими болями. – В том, что даже самый опытный политик ничего не стоит в сравнении с обыкновенной женщиной. Впрочем, нет, умной женщиной!
И кардинал снова расхохотался, позабыв о подагре.
Глава тридцать восьмая
Перст Божий
В Люксембургском дворце царило тревожное ожидание. Никто не нарушал уединения королевы-матери, которая почти все время находилась в своих покоях, принимая лишь герцога д'Эпернона да еще двух-трех приближенных. При ней неотлучно находились г-жа де Бретеиль и духовник Сюффрен – тот, которого некоторое время назад вызывал из дворца, не желая входить туда, Арамис, и с которым он после о чем-то совещался. В коридорах дворца было тихо, но все понимали, что это затишье перед бурей.
– Вы, помнится, обещали мне дать почитать одну книгу, отец мой, – проговорила, обращаясь к своему духовнику, королева-мать.
– Какую книгу вы имеете в виду, ваше величество? – почтительно осведомился иезуит.
– Ту, где, как вы сказали, один ученый богослов обосновывает теорию о целесообразности физического устранения тиранов… Я правильно припоминаю?
– Да, это сочинение знаменитого монаха Марианны, – тихо отвечал духовник.
– И какие же соображения он приводит в пользу своей теории?
– Он говорит о том, что приговор выносят народы, их суд. А уловить это умонастроение народов и их согласие на устранение тирана, разумеется, под силу лишь людям посвященным…
– То есть?
Духовник устремил на Марию Медичи пристальный взор, но ничего не ответил.
– Полагаю, ученый Марианна принадлежал к… – она намеренно не договорила.
– Он принадлежал к нашему святому Ордену, – невозмутимо согласился иезуит. – Мы учим людей распознавать добро и зло, даже в правителях. И направляем их по правильному пути. Увы, не всегда сильные мира внемлют голосу истины.
– И если такой правитель остается глух к доводам разума…
– Его надлежит устранить из мировой истории, причинив зло малое во избежание зла большого.
Королева-мать удовлетворенно наклонила голову.
– Таким образом, свершение малого зла для того, чтобы избежать большего, – не есть грех? – спросила она.
– Всякое зло – грех, – отвечал Сюффрен. – Но перст Божий указует путь. Так выбор судьбы может пасть на человека, который предназначен к свершению, но и сам осужден небом за свои прошлые грехи. Таким образом, через него совершается акт небесного произволения, однако возмездие за грехи столь же неотвратимо. И это только справедливо.
– Но очень тонко, отец мой!
Губы иезуита изогнулись в усмешке.
– Столь же тонок узор, который сплетает провидение.
Мария Медичи вздохнула. Она старалась отогнать гложущие душу воспоминания. Тень окровавленного супруга беспокоила ее по ночам.
– Что, если Гастон будет разбит? Королевское войско сильно и прекрасно организовано.
– Это вполне возможно, – согласно кивнул иезуит.
– Но остается еще Монморанси… – продолжала королева-мать, стараясь успокоить саму себя. – О, Генрих искусный полководец!
– Но его войско необучено и плохо вооружено, – заметил отец Сюффрен.
– Но в таком случае – нас ждет гибель!
– Вы забываете о руке провидения, ваше величество.
– А-а, да… Но могу ли я надеяться… на нее?
– Человеку дана свобода воли, мадам. Он может выбрать любой путь.
«Все-таки он хочет, чтобы я сама отдала приказ! – подумала Мария Медичи. – Ну что ж, пусть так и будет».
Она решилась:
– Вы установили, где живет мессир Бежар?
Надеюсь, он не перебрался куда-нибудь в другое место?
– Даже если ему пришла бы такая охота, он не сумел бы сделать этого так, чтобы мы не узнали. За ним и его племянницей наблюдают.
– Так у него есть племянница? Я не знала.
– Точнее – дочь, которую он выдает за племянницу.
– Сколько ей лет?
– Трудно сказать, но с виду она – юная девушка. И не совсем нормальная.
Брови королевы-матери взметнулись вверх.
– Вот как? Сумасшедшая?
– Нет, скорее – одержимая.
– Какого же рода одержимость?
– Девушка способна впадать в транс. И в таком состоянии изрекать так называемые пророчества.
– Но это же очень интересно. И что она… видит в будущем?
