Улизнуть было одновременно непросто и просто. Белтейн — один из тех праздников, когда все пороки, называемые маленькими радостями жизни, становятся безгрешны. Танцы, чревоугодие, грубые игры и плоские шутки еще не повод повеселиться от всей души. Там, где не сверкали огни, во всех темных уголках так же, если не яростней, кипела жизнь, откочевывающая от хороводов и закусок с тем, чтобы вернуться назад, а оттуда опять в темноту — кружиться в этом хороводе до самого утра. И вся эта толпа была плотной, шумной и приставучей — не проехать, не пройти. Но как во всякой толпе, в ней можно было быстро затеряться (хотя можно и постоянно и неожиданно натыкаться нос к носу то на одних, то на других знакомых). Пока я наткнулся, правда, только на Гамлета, возвращавшегося из темноты с какой-то девицей в тот неподходящий момент, когда я, для отвода глаз также с девицей, счастливо не сознававшей, кто я такой, направлялся в ту самую темноту. К сожалению, особенно пьян я не был и заподозрил что, заприметив меня, Гамлет постарается заметить, и куда мы пойдем, а может, для верности, еще и не захочет выпускать из виду. Это как-то все скомкало. Мы, конечно, спрятались, но полной уверенности, что помех не будет, уже не было, и это все портило. Впрочем, шучу — лишних неприятностей я искать вовсе не собирался, и на самом деле все это мельтешение было очень бестолково и невинно — лишь бы затеряться, посмотреть на все немного сторонним взглядом и перевести дух. Если, конечно, вы мне верите.
Вскоре мы снова встретились с Гамлетом, так как я тоже старался заприметить, куда он денется, и пока на хвосте не объявилось никаких друидов, решили поделиться кое-какими мнениями о случившимся днем.
— Я всего лишь спрашиваю! Ты ведаешь, что творишь или нет? Было это продиктовано какой-то мыслью, причиной или просто приспичило? Бессознательно?
— А если приспичило, так это уже и не причина?
— Эрвин!
— Ага — штрафное очко! Настоящих имен вслух не употреблять!
— А как прикажешь тебя теперь называть?
— Да как хочешь. Ближайшим знакомым — скидка.
— С моста? — едко спросил Гамлет.
— Что? — переспросил я уже без иронии. В конце концов я все-таки разозлился, чего он давно уже добивался. Ведь я же прекрасно понимал, к чему с самого начала клонит этот негодяй — если я раз вмешался в ход истории, пусть я даже этого пока не делал, так значит, жульничаю на каждом шагу. Не говорите мне, что у меня паранойя. Я знаю Гамлета. Это ходячая совесть-лицемерие, так и напрашивающаяся на то, чтобы ее задушили, морально или как-нибудь иначе. — Прекрати, наконец! О чем ты думаешь? Что эта несчастная Британия может вскружить мне голову? Недостаточно, дружок! Мне ведомы размахи покрупнее! Просто идиотизм какой-то, что приходится об этом говорить!
Гамлет немного смутился.
— Ну послушай, ведь еще Цезарь говорил, что лучше быть первым в провинции, чем вторым в Риме!..
— Ха! — сказал я уже чересчур громко. — «Со святочной игрушкою! С петрушкой в королях!» Черт, всю жизнь мечтал танцевать менуэт с друидами во все дни своей жизни. Запомни — из меня выйдет самый дрянной король на свете. Я временщик, исходя из самого рода наших занятий. Больше всего я рассчитываю на краткосрочность этой пьески. И на то, что здесь всем мало что терять. Мы видели. Надеюсь, нам эта ширма больше чем на пару месяцев и не понадобится. Зато не будем слишком подозрительно выделяться кочкой на ровном месте. И наверняка что-нибудь от такого положения выиграем. Может быть, даже кому-то поможем, если повезет. А если нет — быстренько сделаем всем ручкой. Идет?
— Что-то ты разошелся…
— А кто начал?
— Значит, ты все же не всерьез…
— Всерьез? Гамлет, кто из нас сумасшедший?
— Э… Ой, штрафное очко! — обрадовался Гамлет, заодно меняя тему.
— Чушь, — фыркнул я. — Я говорил аллегорически, вспоминая Шекспира. Ты меня всегда вдохновляешь…
— Рассказывай!..
— Друг мой, «и в смерти воробья есть свой промысел»…
— Маячок, маячок, вот вы где! — послышался помурлыкивающий мягкий голос Фризиана, который вышел из-за стены и отключил браслет, слабо попискивающий, помигивающий или пульсирующий при поиске своих собратьев по принципу: горячо-холодно. — Скажите мне потом, что я не смогу найти Грааль! — потребовал он самодовольно.
— Не найдешь, — с готовностью сказал Гамлет, все еще пытаясь сменить тему.
Фризиан посмотрел на него с упреком и тем сожалением, овеянным мудростью и чувством необходимости, с каким добрый ветеринар смотрит на взбесившееся домашнее животное.
— Ладно, Ланселот, с тобой мы еще разберемся, в нужном месте, в нужный час. Кстати, Артур, давай его казним, как гарантию нестабильности в королевстве. Король ты у нас или не король? Придется отстаивать государственные интересы, знаешь ли.
— А, да ну их, — весело отмахнулся я. — После нас хоть потоп!
— Временщик! — обвинил Фризиан.
— Спасибо. Стараюсь, — подтвердил я.
— Неплохой трюк, — одобрительно продолжал тот. — Я уж думал, придется положить там восемнадцать бездыханных тел, да и кого-то из друзей потерять. Когда ты догадался, как это сделать?
— Наполовину ты догадался первым. Надо было еще только повернуть головку эфеса. Я вдруг вспомнил, что заметил трещинку под позолотой, а когда этот волчище Мельвас завертелся волчком, будто кто-то сказал: «Да будет свет!»
Я вытащил Экскалибур, который был теперь при мне как непременный атрибут (в отличие от брошенной где-то на попечении Брана короны) из новых ножен (мои, разумеется, не подошли, но в церквушке «на-курьих-ножках» хранились подходящие) и с легким усилием повернул головку дракона сперва в одну сторону, из-за чего из рукояти выскочили под углом два стальных шипа, потом в обратную, и шипы исчезли.
Когда я объяснил Брану в чем было дело, он заволновался и заявил, что надо будет при первой же возможности залить отверстия расплавленным золотом. Мне эта идея не нравилась. Но как бы там ни было, пока все было в таком же виде, в каком было обнаружено.
— Вот такие у нас дела.
Фризиан драматично вздохнул.
— «У нас». Ну вот, уже мышление во множественном числе!
— Не уже, а все еще, на ваше счастье! — усмехнулся я, шутливо толкнув его кончиком меча.
— Ладно, — рассмеявшись заключил Фризиан. — Пошли, найдем какую-нибудь хмельную отраву и выпьем за нашу шайку королей и серых кардиналов. Нехорошо бросать людей надолго одних.
И мы направились к кострам, хором распевая:
…вовеки не умрет
Святая наша тайна —
Наш вересковый мед!..
Ночь только начиналась. Мы являлись и снова исчезали, как чертики из коробочки, ловко увиливая от заботливых друидов и прочих заинтересованных личностей. Все это напоминало игру в прятки, салочки и ручеек одновременно. Мы опять все разбежались, появившийся было на минутку Бран попытался напомнить мне об осторожности, на случай, если я вдруг о ней забыл. Я напомнил ему об адских гончих и прочем священном ореоле, и снова его оставил, решив на этот раз особенно хорошо уединиться, чтобы поговорить с дальним берегом. Олаф, связывавшийся с ним недавно, заверил меня, что там пока никто не спит. Меж тем, с ними связывались уже все кроме меня: форменный непорядок, но мне хотелось напоследок кое-что уточнить, в том числе у тех же друидов, а прежде я был просто занят по уши.
