— Адмирал, мы приняли решение. И не поплывём дальше.
— Тогда прыгайте за борт, ты и остальные, кто думает так же. Я вас отпускаю. Можете плыть в Испанию. Но этот корабль поворачивать не будет.
Возмущённые вопли перекрыл сердитый крик.
— Вы ведёте нас на смерть, адмирал. И мы не сможем вернуться, всё время плывя против ветра, дующего с востока.
Тут-то Колон понял, чем вызвано недовольство команды. Предыдущий опыт не мог подсказать ему нужного ответа, снова пришлось импровизировать. На этот раз он ловко вышел из положения, найдя столь логичное объяснение, что ни у кого не осталось сомнения в его правоте.
— Господи, дай мне терпения с этими недоумками. — Он возвёл очи горе. — Ну почему я должен растолковывать вам простые истины. Если на одной параллели дует восточный ветер, есть и другая параллель, на которой дует ветер с запада. То есть один поток воздуха уравновешивается встречным. По второй параллели мы и вернёмся. Но лишь после того, как достигнем Индий. И больше я не хочу об этом слышать.
С этим Колон и оставил их, спустившись в каюту в сопровождении Аранды. Прежде чем он затворил дверь, до них донёсся голос Хименеса: «Ну, сеньор Ирес, кто из нас жестянщик? Кто лучше знает океан и его загадки?»
В каюте Колон сел за стол и склонился над листом бумаги. Он взял за правило вместе с картами посылать Мартину Алонсо короткие записки, информируя того о трудностях, с которыми приходилось сталкиваться, и принятых решениях. Впрочем, на других кораблях плавание проходило более мирно. Пинсонам с матросами повезло больше. Удивляться этому не приходилось, потому что большинство плавали с Мартином Алонсо и Висенте раньше и полностью доверяли своим капитанам.
— На этот раз пронесло, адмирал, — заметил Аранда. — К счастью, вы смогли рассеять их страхи.
— Да, повезло. Удачная догадка.
— Догадка? Параллель с западным ветром — догадка?
Колон поднял голову и улыбнулся.
— Она же не противоречит логике.
— Понятно. — Аранда задумался. Брови его сошлись у переносицы. — А ваши Индии тоже догадка?
Колон пристально посмотрел на него.
— Точные математические расчёты вернее любой догадки, Васко.
— Вы успокоили меня. На мгновение у меня возникла мысль: а не авантюра ли это плавание, как говорят между собой матросы?
— Землю мы найдём наверняка. Я лишь не могу гарантировать, что там будет много золота. Но откуда такие сомнения?
Аранда показал на карту, всё ещё лежащую на столе.
Колон проследил за его взглядом, потом вопросительно глянул на Аранду.
— Я не шпион, — пояснил тот. — Я увидел это случайно. Наше сегодняшнее местоположение в пятидесяти лигах западнее вашего Сипанго.
— Совершенно верно. Но так ли велика ошибка в пятьдесят лиг в подобных расчётах?
— Мы, однако, ещё не достигли Сипанго, но это, возможно, и не важно. Куда важнее наше местоположение, отмеченное вами на карте Пинсона. Вы обманываете его, как обманули матросов с западным ветром.
Колон вздохнул, затем чуть улыбнулся.
— Разве у меня есть выбор? Если я хочу достичь цели, то должен в зародыше подавить все сомнения. Но в главном, Васко, я не обманываю. Я знаю, что впереди лежит земля. В этом я абсолютно уверен.
Их взгляды встретились. И Аранда заговорил после долгой паузы.
— Простите меня. Я верю вам и никогда не раскаюсь в том, что поплыл с вами, какие бы неожиданности ни ждали нас впереди.
— Раскаиваться вам не придётся, Васко. — И Колон вновь начал писать.
Когда же Аранда ушёл и унёс письмо и карту, чтобы отправить их Пинсону, Колон, оставшись один, глубоко задумался. Прошёл ровно месяц после отплытия с Гомеры. Каравеллы покрыли расстояние, на пятьдесят лиг превосходящее рассчитанное до побережья Сипанго. И отмахнуться от такой ошибки он не мог, хотя уверил Аранду, что это сущий пустяк. Наоборот, отсутствие Сипанго всё более тревожило его.
Не далее как утром Мартин Алонсо, обратив внимание на полёт птиц, предложил изменить курс и идти на юго-запад. Колон отказался, чтобы не давать команде повода усомниться в том, что он знает, куда плывёт.
Поздним вечером, расхаживая по юту, размышляя над тем, а не проплыли ли они мимо Сипанго, он вновь услышал, как пролетели над кораблём птицы, всё в том же юго-западном направлении.
Он продолжал ходить взад-вперёд в поисках выхода из тупика, в который сам же загнал себя. Он уверил всех, что земля лежит на западе, логика же подсказывала, что земля находится там, куда летят птицы, то есть южнее.
С высоты юта Колон посмотрел на шкафут. Тут и там, свернувшись калачиком, спали матросы в серебристом свете луны. Ни одного фонаря не горело внизу, за исключением того, что освещал нактоуз.
Горел фонарь и на юте. И каждый, кто бодрствовал в ту ночь, видел чёрный силуэт вышагивающего адмирала. Не спустился он в каюту и на рассвете, когда начали просыпаться, потягиваясь, матросы.
Коса, выйдя из носового кубрика, увидел его и поднялся на шканцы.
— Птицы, адмирал. Всю ночь я слышал, как они летели на юг.
— И что из этого?
— Птицы маленькие. Такие живут на суше. Они летели к земле. На юг.
— Возможно, там есть земля, но не та, которую я ищу. Моя земля лежит впереди.
Коса открыл было рот, чтобы возразить, но промолчал, встретив суровый взгляд Колона. А потом избрал обходный путь, отводя от себя возможный удар.
— На это обратили внимание матросы. И сделали соответствующие выводы. Их терпение на исходе, адмирал.
— Пусть они не испытывают моё, а не то, клянусь святым Фердинандом, я вздёрну одного-двух на рее для острастки других. Проследите, чтобы они узнали об этом. Их непослушание у меня как кость в горле.
— Вы навлекаете на себя беду, адмирал, — предупредил его штурман.
— Иногда это лучший способ избежать её.
Коса ушёл, что-то бормоча в рыжую бороду, а Колон отправился завтракать. Солёная рыба пахла тухлятиной, сухари — плесенью, и он смог проглотить их, лишь обильно запивая вином. А потом, утомлённый ночным бдением, лёг на кровать и заснул.
Пока он спал, мятеж на корабле вспыхнул с новой силой. Искрой послужило предупреждение адмирала, переданное Косой, и зачинщиком вновь стал Ирес, который весь кипел от суровой отповеди, полученной днём раньше.
— Повесит одного или двух из нас, а? — Ирес презрительно сплюнул. — Что ж, это будет благодеянием для повешенных. Сократит агонию, на которую обречены остальные. Потому что никто из нас не увидит дома, если мы не остановим его.
Он стоял босиком, сложив руки на груди, лицо его пылало. Обращался он к полудюжине матросов, сидевших на палубе. Гомес за его спиной подпирал плечом переборку.
