Вождь распоряжался криками и жестами. Его воины бегали, выполняя приказы. А вереница связанных туземцев уже сидела на корточках в пыли в ожидании приказа выступать.
Однако перед этим разбойники нагрузили пленных провизией, одеялами, оружием и всякой нужной утварью, перекусили наспех и дали немного еды ребятам. Вопя и размахивая оружием, воины подняли невольников на ноги. Поход начался ударами палок по голым спинам захваченных негров, но плач и вой несчастных никого не трогал.
– Петька, ты ничего не чувствуешь? – спросил Гардан, трепетно раздувая ноздри.
– Ты о чем?
– Я чую море! Разве ты не понимаешь, что море близко!
– Да ну! Не может быть! Откуда знаешь?
– Носом чую. Сам принюхайся. Морем тянет!
– Ничего не тянет! – ответил Петька, тщательно принюхиваясь к жаркому воздуху.
Они уже четвертый день тянулись с невольничьим караваном вдоль речки, медленно продвигаясь на северо-запад.
За это время ребята немного вошли в курс того предприятия, которое осуществлял предводитель отряда Мбанга. Молодой сын вождя племени по поручению отца заканчивал экспедицию на окраины его владений для захвата рабов и продажи их португальцам. Теперь ребята об этом не просто догадывались, а знали точно.
– Как бы нас за англичан не приняли, – в который раз жаловался Петька. – Теперь все от тебя зависит, Гарданка. Ты уже знаешь от Мбанги несколько слов и должен его убедить, что мы никакого отношения к англичанам не имеем.
– Само собой. Иначе нам каюк! Сам понимаешь. И не трусь ты раньше времени. Не для того Господь вывел нас из этого ада, чтобы отдать на смерть португальцам. Не верю я в это.
– Ладно уж. Скоро и так все узнаем.
Вскоре они вышли к устью речки, которая впадала здесь в другую, более широкую и многоводную. За время пути отряд прошел два селения, жители которых в страхе разбегались. Тут знали, чем занимаются такие отряды, но этот был уже нагружен достаточно и собирал только дань продуктами. Иногда отбирали двух-трех воинов покрепче и забирали с собой.
– К вечеру мы будем на месте, – молвил Гардан, после того как послушал в очередной раз разговоры негров.
– Так ты уже хорошо понимаешь их язык, Гарданка?
– Что-то понимаю, Петька, а иногда и сам объяснить не могу, почему вдруг знаю, о чем они говорят.
– Интересно, а португальцы уже там или придется их ждать?
– Скоро и об этом узнаем. Не торопись. Успеешь еще помучаться, это я тебе обещаю, но все образуется, вот увидишь.
– Дай Бог! Но все одно боязно и муторно на душе.
– Не такое терпели, и это вытерпим. Такая наша доля. Бог нас не оставит и на этот раз. Молись, Петька, а там посмотрим.
Солнце еще не скатилось к горизонту, как отряд вошел в большое и шумное селение. Народ с гомоном и воплями встречал отряд, а невольников оставили на площади под присмотром молодых воинов.
– Вот несчастные! – который раз восклицал Петька. – Так и будут сидеть здесь с колодками на шеях. Неужто даже в сарай какой-нибудь их не поместят, а?
– Они теперь для всех не люди. Они рабы, и заботиться о них теперь особо некому. Кто станет тратить свои средства на содержание такой толпы рабов? Вот и держат, чтоб только не померли.
– На судне все одно половина из них Богу души отдаст.
– Вестимо. Сам же помнишь, что капитаны тоже не прочь побольше куш сорвать. Вот и кормят черных впроголодь. Только самые сильные живыми доплывут.
Ребята оглядывались по сторонам, пока не увидели вдали судно, немного скрытое ветвями деревьев. Оно стояло на якорях почти на середине реки. Тут же они увидели двух белых, явно португальцев, в сапогах, кафтанах и в шляпах, на которых развевались белые страусовые перья.
– Гляди, Гарданка, нас заметили. Сюда идут!
– Да и как нас не заметить в наших-то лохмах? Ну, теперь держись!
Двое подошли и уставились изумленными глазами на ребят. Те, конечно, выглядели не просто странно, но ужасно. От старой одежды остались небольшие лоскуты, пришитые растительными волокнами к кускам невыделанных шкурок, кое-как собранных в подобие штанов, но скорее похожих на передники дикарей. На плечах висели только ремни с сумками и оружием. Ноги были босы и покрыты царапинами и маленькими гнойничками. Опаленные солнцем, друзья мало походили на белых людей.
– Здоровы будьте, сеньоры, – сказал Гардан, и они с Петькой вежливо поклонились, сняв с голов колпаки из травы.
Португальцы заговорили, но понять их Гардан не мог. Вскоре перешли на жесты. Однако Гардан понял, что речь идет об англичанах, как он и предполагал.
– Нет, нет, сеньор, – решительно говорил он. – Мы не англичане! Русские мы, Москва, Новгород.
Португальцы посовещались между собой, потом один из них подошел ближе и отобрал у друзей оружие. Подбежавший чернокожий унес его, а ребят жестами пригласили следовать за собой.
– Сейчас начнется, – прошептал Гардан, когда их вели к лодке, чтобы везти на корабль.
– Неужто не поймут нас, а, Гарданка?
– Посмотрим.
Вскоре их доставили на судно. Это был небольшой двухмачтовик, довольно старый и неопрятный. Матросы с интересом всматривались в необычных гостей и помогли им вскарабкаться по веревочному трапу на борт.
К друзьям подошел коренастый португалец в белой рубашке и малиновых штанах. Узкое загорелое лицо его обрамлялось короткой бородкой и усами. Глаза жестко и неприязненно вглядывались в лица ребят.
– Плохо он думает о нас, – сказал Гардан шепотом, наклонившись к Петьке. – Я чувствую. А ты стой спокойно, не дергайся.
Португалец что-то сказал, не поворачивая головы, ему ответили свои, и так они вяло переговаривались минут пять, пока не пришли еще двое, один из которых заговорил по-английски:
– Мы знаем, что вы англичане, но нам бы хотелось знать, откуда вы тут взялись и что делаете?
– Мы никакие не англичане, сеньор, – ответил Гардан, подбирая слова. – Да, мы были на английском судне, но это получилось при крушении нашего немецкого судна в Английском канале. Мы просто оказались пленниками англичан. А они шли в Африку за рабами. – Гардан подробно старался объяснять, как и почему они оказались в Африке. Он уже немного подзабыл английские слова и путался, коверкая их, стал волноваться, сбиваться.
Наконец он замолчал, а португальцы стали совещаться. Это продолжалось довольно долго, и Гардан с напряжением вглядывался в лица, стараясь вникнуть не в суть разговоров, а в мысли португальцев. Он вспотел от напряжения, побледнел, а Петька поглядывал со страхом то на друга, то на португальцев. Наконец толмач обратился к ним:
– Мы, может быть, и верим вам. Говоришь ты по-английски очень плохо, но оставить вам свободу сейчас мы не можем. Так что будете нашими пленниками на судне. А о вашей Московии у нас никто не слышал. Правда, Новгород один наш моряк знает по рассказам какого-то знакомого. Но это и все. А твой товарищ почему не говорит?
