— Двадцать лет обучения и практики ничего не стоят?
— По-видимому, нет. Прости, знаю, это звучит ужасно. Однако наверху считают, что в стране сейчас больше неврологов общего профиля, чем требуется исходя из существующего народонаселения. Если бы во время Вспышек вас погибло больше, тогда другое дело. Но если бы ты все же решилась заняться инфекционными заболеваниями…
— Не надо об этом, Том.
— Я всего лишь говорю, что это очень востребованная специальность, дающая возможность быстрого восстановления. Если ты действительно хочешь снова стать практикующим врачом, стоит учиты…
— Нет. Не сейчас и, более того, никогда.
— Твои способности очень бы там пригодились, Джейни.
Джейни довольно долго молчала.
— Знаю. Но просто не могу.
— Ладно. Тогда тебе еще какое-то время придется довольствоваться исследовательской работой в своем фонде. Пока не умрут несколько стариков. Или просто ситуация не изменится к лучшему. Тогда мы предпримем новую попытку.
Она вздохнула, глубоко разочарованная.
— Это ужасно.
— Знаю. Но, по крайней мере, у тебя есть работа.
— Если можно так выразиться. Ненавижу свою работу. Это все равно что быть секретаршей. Я просто раскладываю все по полочкам, больше ничего.
Он сумел выдавить смешок.
— Ты всегда можешь заняться судебной археологией.
— И это говорит человек, который советует мне вообще забыть о раскопках! — Джейни закрыла глаза и потерла лоб, чувствуя, как боль охватывает голову. — Есть новости из иммиграционной службы?
— К сожалению, нет, — ответил Том. — Ты сама позвонишь Брюсу или хочешь, чтобы я это сделал?
— Нет. Я так и так собиралась звонить ему завтра. Если бы новости были хорошие, позвонила бы сегодня, а плохие могут и подождать.
Джейни сняла садовые перчатки и положила их в корзину с инструментами. Однако прежде чем вернуться домой, она зашла в гараж и постояла рядом со старым, но все еще вполне дееспособным «вольво», который купила тысячу лет назад новеньким и сияющим. Присутствие рядом хорошо знакомой машины действовало успокаивающе, и Джейни непроизвольно потерла ладонь, грезя о более легких временах. Ей никак не удавалось нащупать маленький имплантат в ладони около большого пальца; не осталось даже крошечной выпуклости. Сам чип, как и обещал офицер иммиграционной службы в Бостоне («Пройдет день-другой, и вы забудете, что он там»), окружающие ткани растворили, как если бы это было питательное вещество, но не раньше чем его электронные данные впитались в ее плоть. Это дозволенное законом физическое надругательство применялось теперь практически повсеместно; оно было спровоцировано чрезвычайно умелой деятельностью какого-то хакера, который, «взломав» соответствующий сервер и внеся в нужные места всего несколько кодов, отправил идентификацию по роговице глаза и отпечаткам пальцев туда, где на небесах зарезервировано место для архаичных, бесполезных технологий.
Однако время шло, и неприязнь к электронному вторжению стиралась, поскольку это оказалось очень удобно — иметь мгновенную идентификацию. До тех пор пока кредитоспособность Джейни находилась на должном уровне, она могла получить практически все, что нужно, простым прикосновением руки. Однако никакой гордости сродни той, которой когда-то сопровождалось получение номера социального страхования или водительских прав, она не испытывала. Напротив, всякий раз, глядя на маленькое красное пятнышко на ладони, она чувствовала мучительную тоску по двадцатому столетию.
Тогда ее возвращение из Англии в Соединенные Штаты едва не сорвалось, а последней каплей, окончательно приведшей ее в отчаяние, стал отказ в визе человеку, за которого она собиралась выйти замуж, как только они оба окажутся на другой стороне океана. Причина отказа состояла в том, что кому-то в Лондоне взбрело в голову наказать этого человека за несчастный случай, произошедший в институте, где он работал.
На самом деле несчастье, едва не приведшее к катастрофе, произошло из-за исследований образцов почвы, которыми занималась Джейни. Брюс не имел к этому проекту никакого отношения, если не считать того, что он работал в том отделе, где должны были сделать химический анализ образцов. Он был ни в чем не повинным свидетелем и оказался замешан в эту интригу, когда стал помогать Джейни выпутаться из неприятностей. Вдвоем с помощницей, одевшись во все черное, под покровом ночи они, точно грабители, добыли образцы почвы с частного участка, вопреки желанию того, кто был приставлен его охранять. И в почве этой оказался клочок ветхой ткани, между волокнами которой сохранилась бактерия в споровом состоянии, древняя бактерия, существующая и в наши дни, но значительно видоизмененная. Поначалу никто даже не понял, что это такое. Однако из-за случившейся в лаборатории небольшой аварии бактерия возродилась к жизни, и стало ясно, что это Yersinia pestis…
Возбудитель бубонной чумы. Бактерия быстро усвоила случайно попавшие на ткань питательные вещества и превратилась в настоящего монстра.
Приложив невероятные усилия, Джейни, ее помощнице Кэролайн и Брюсу удалось сдержать бактерию, когда она начала воспроизводиться с такой скоростью, как будто собиралась взять реванш за шестисотлетний простой. К их ужасу, несколько человек умерли, хотя на самом деле им следовало бы радоваться малому числу жертв — все могло закончиться куда хуже. Кэролайн тоже заболела и едва не умерла.
Благодаря умелым и разумным действиям Брюса Джейни удалось избежать расследования этого инцидента, хотя, по правде говоря, она была замешана в нем несравненно больше, чем он.
Она стояла, погрузившись в воспоминания и пытаясь загнать их обратно, в глубинные слои памяти, но они упрямо пробивались на поверхность. Взгляд скользнул в угол гаража, где в потрепанной брезентовой сумке лежали исследовательские инструменты, которые она привезла, возвращаясь из Лондона. Может, они там уже проржавели?
«Избавься от них», — не раз говорила она себе.
И пыталась сделать это, но не смогла. Они представляли собой связующее звено с чем-то, что она не была готова отринуть; и когда она летела из Лондона домой, созерцание их позволяло отвлечься, не сосредоточиваться на несравненно более необычном предмете, который в противном случае непременно завладел бы ее вниманием.
«Жаль, что нельзя было завернуть Брюса в белье и затолкать его в чемодан вместе с этим дневником…»
…С дневником, хранящим секреты древнего врача, чьи решительность и умение стали для Джейни своего рода «светом в конце туннеля», когда, казалось, все вокруг погрузилось в непроницаемый мрак.
