прекрасна. Немного смуглая кожа, тонкие черты лица, бездонные черные глаза, длинные волосы цвета воронова крыла, в которых алели цветы муссенды [19] и посверкивали нити манахарского жемчуга. На Сураме было розовое платье, расшитое золотом, шелковые белые шаровары и красные бабуши, украшенные крохотными бриллиантами. Янес крепко обнял жену.
– Мой господин, – всхлипнула рани, позволив усадить себя на невысокую оттоманку, заваленную разноцветными парчовыми подушками.
– Моя маленькая женушка всякий раз теряет покой, стоит мне взяться за ружье, – рассмеялся Янес. – Хотя отлично знает, что я никогда не хожу на охоту в одиночку и меня не пугают даже самые свирепые тигры.
– Однако вы пренебрегаете государственными делами, милорд.
– А зачем нам тогда министры, получающие годовое жалованье в десять тысяч рупий? Чтобы позволить себя дурачить и травить? Что до меня, в моих жилах течет горячая кровь Малайских Тигров, и тебе это известно. Как наш Соарес?
– Спит.
– Кто с ним сейчас?
– Кормилица. Детская заперта, у двери стоят раджпуты с тибетскими мастифами. Туда никто не проникнет.
– Да уж, мастифы способны завалить медведя. Пойдем-ка проведаем нашего сына.
– Только не шуми, а то разбудишь его.
– Я тихо.
Они встали и, полуобнявшись, подошли к двери, скрытой тяжелой парчовой занавесью. За дверью открылась комната, обитая белым шелком. Пол покрывали толстые яркие ковры из Кашмира, вдоль стен стояли неизменные диванчики. В центре находилась серебряная колыбелька, по форме похожая на рыбу, прикрытая легчайшим шелковым облаком. В ней спал наследник правителей Ассама.
Янес приподнял муслиновый полог, под которым безмятежно посапывал ребенок. Одну ручку он вытянул вперед, словно держа оружие. Соарес был очень развит для своих двух лет. Его прозрачная кожа имела розовый оттенок, встречающийся у американских, кубинских и пуэрто-риканских креолов благодаря смешению крови. Черные, как у матери, и довольно длинные волосы вились тугими кудрями.
– По-моему, ему снятся будущие сражения, – заметил Янес, опуская полог. – Его пальчики подрагивают, будто нажимают спусковой крючок карабина.
– Когда-нибудь твой сын станет великим воином, – сказала Сурама. – А мы будем размышлять о том, как бы укротить порывы его горячего сердца.
– Отправим на обучение к Сандокану, если тот будет жив. К сожалению, даже Малайские Тигры стареют. – Янес вздохнул.
– Сандокан проживет еще сто лет!
– Ты слишком оптимистично настроена.
Португалец вновь обнял жену за тонкую талию и повел обратно в кабинет. Лицо его посерьезнело.
– Тебе известно, что в нашем царстве не все ладно. Колеса государственной машины того и гляди развалятся. Если мы в ближайшее время не отремонтируем их, то рискуем погибнуть.
– Я боюсь, Янес. Боюсь за тебя и Соареса.
– А я – за тебя, Сурама. Сегодня на Кайлас [20] отправились наши министры, завтра туда можем отправиться мы.
– Но подданные нас любят.
– Согласен, однако, по моему мнению, простые люди тут ни при чем.
– Ты кого-то подозреваешь? Я вижу это по твоим глазам.
– Да. Синдхию. Он мог бежать из Калькутты и попытаться вернуть себе корону.
– Мне тоже приходила в голову подобная мысль. Синдхия такой же подлец, как и его брат, потехи ради убивший собственных родственников.
– Что ты мне посоветуешь?
– Отправить в Калькутту Каммамури. Пусть проверит, на месте ли Синдхия.
– Я дам ему еще одно задание. – Янес начал расхаживать по комнате. – Хочу послать в Лабуан шифрованную телеграмму и вызвать сюда Сандокана и его Тигрят. С ними и с верными горцами Садии мы заставим таинственного убийцу плясать…
– Хочешь призвать в Ассам Сандокана?
– Думаю, сейчас это необходимо, дорогая. Наш трон слишком сильно шатается. Не пройдет и месяца, как Тигрята со своим вождем будут здесь.
– Но откликнется ли Сандокан на твою просьбу?
– Почему нет? На Момпрачеме сейчас спокойно, он наверняка заскучал. Ты его знаешь, Сандокан не любит сидеть сложа руки. Он жить не может без звона оружия и запаха пороха. Едва он получит телеграмму, как прыгнет на корабль и на всех парах помчится сюда по Индийскому океану.
В дверь постучали.
– Кто там? – спросил Янес, кладя ладонь на рукоять пистолета.
– Это я! – прозвучал гулкий голос из-за двери.
– Тремаль-Наик! – радостно воскликнули в унисон Сурама и Янес.
В кабинет вошел знаменитый охотник на тугов из Сундарбана. Мужчина лет сорока пяти, внешне – яркий представитель бенгальцев: стройный и гибкий, с благородными, очень живыми чертами лица, светлокожий, как подобает индийцу высшей касты, не испорченному кровью парии. Одет он был в наряд, характерный в то время для богатых младоиндийцев, отказавшихся от дхоти [21] и уттарий [22] ради англо-индийского костюма, более практичного и удобного: белая полотняная куртка с красными шелковыми галунами, широкий пояс, из-под которого высовывались два длинноствольных пистолета, узкие белые штаны и небольшой разноцветный тюрбан.
– Откуда ты явился? – спросил Янес, пожимая товарищу руку. – Я уж было решил, что и тебя отравили.
На лицо Тремаль-Наика набежала тень, черные глаза яростно сверкнули.
– Как видите, друзья, я жив, – ответил он. – Спешил к вам, даже в таверну не заглянул, хотя мне бы не помешало промочить горло. Клянусь Шивой, дела наши обстоят неважно!
– Думаешь, мы этого не понимаем? – вздохнул Янес. – Но где ты был?
– Гонялся вместе с Тимулом за отравителем твоего первого министра. Этот Тимул просто чудо. Если уж взял след, узнает его из тысячи.
– Что ты выяснил? – в один голос задали вопрос португалец и Сурама.
– На первый взгляд кажется, что в вашей столице все тихо и спокойно, однако здесь подспудно зреет заговор: кто-то хочет лишить вас трона.
– Но где же прячутся заговорщики? – в раздражении вскричал Янес. – Скажи, и я велю немедленно их схватить!
– Это будет нелегко, – ответил Тремаль-Наик, усаживаясь в кресло-качалку. – Хорошо ли ты знаешь подземелья своей столицы? Готов поставить тысячу рупий против одной, что ты понятия о них не имеешь.
– Мне известно, что дворец, пагоды и прочие крупные здания выстроены на крепкой каменистой почве.
– И ты никогда не слышал о лабиринте катакомб под городом?
– Слышал, но мне и в голову не приходило лезть в эти зловонные клоаки, полные опасных болезней. Ох уж эти государственные заботы! Ни минуты покоя!
Сурама и Тремаль-Наик рассмеялись.
– А ты рассчитывал управлять страной из джунглей, охотясь на буйволов, тигров и слонов? – скептически поинтересовался Тремаль-Наик.
– В конце концов, принц имеет право на отдых, – не моргнув глазом ответил португалец. – Не говоря уже о том, что мои охотничьи вылазки избавляют подданных от опасных тварей. Сурама и сама может подписать все указы, а я правлю при помощи карабина. Итак, что там в этих клоаках?
– Туда привел след, взятый Тимулом. Он
