– Имя! Как тебя зовут? – крикнул Джим. Он вдруг сообразил, что это сейчас для него самое важное в мире.
Ее ответ унес ветер, но он прочел его по губам:
– Луиза.
– Я вернусь, Луиза. Не вешай нос, – безрассудно пообещал он, и девушка без всякого выражения взглянула на него. И тогда он сделал нечто еще более безрассудное. Понимая, что девушка умирает с голоду, Джим поднял со дна лодки розового тупорыла, которого не стал продавать. Тот весил почти десять фунтов, но парень легко подбросил его. Луиза протянула руки и схватила рыбу, на ее лице появилось выражение отчаяния. Уродливая проститутка, шедшая за ней, прыгнула вперед и попыталась вырвать у нее добычу. Немедленно три или четыре женщины вмешались в схватку, они дрались из-за рыбы, как стая волчиц. Подбежали тюремщики и стали стегать узниц хлыстами с узлами на веревках. Джим с отвращением отвернулся, его сердце разрывалось от жалости и какого-то иного чувства, которого он никогда не испытывал прежде.
Трое плыли в мрачном молчании, но каждые несколько минут Джим оглядывался на тюремный корабль.
– Ты ничего не можешь для нее сделать, – сказал наконец Мансур. – Забудь о ней, брат. Она для тебя недоступна.
Лицо Джима потемнело от гнева и раздражения.
– Правда? Думаешь, ты все знаешь, Мансур Кортни? Посмотрим. Посмотрим!
Впереди на берегу один из конюхов держал в упряжи нескольких мулов, готовых вытащить ялик из воды.
– Не сидите, как бакланы, которые сушат крылья на скалах! – рявкнул на ребят Джим. – Убрать парус! – Его охватил гнев, не направленный ни на что конкретное.
Парни остановились на краю прибоя, приготовив весла и поджидая подходящую волну. Увидев ее, Джим крикнул:
– Вот она. Вместе – р-раз!
Волна подхватила их, и мальчики с замиранием сердца понеслись на ее гребне к берегу. Волна далеко протащила их и отхлынула, оставив ялик на песке. Все спрыгнули, подбежал конюх, и ялик быстро привязали к цепи. Юноши трусили рядом с мулами, подгоняя их, пока ялик не оказался выше границы прилива, потом отвязали его.
– Упряжка нам снова понадобится завтра рано утром, – сказал Джим конюху. – Держи ее наготове.
– Значит, мы снова отправимся на этот проклятый корабль? – спокойно спросил Мансур.
– Отвезем овощи. – Джим старательно изобразил невинность.
– А что ты хочешь получить взамен? – с такой же деланной небрежностью поинтересовался Мансур.
Джим легко ущипнул его за руку, и ребята сели на неоседланных мулов. Джим ехал на последнем. Он все время смотрел на стоящий в заливе тюремный корабль. Мулы проследовали вдоль берега лагуны, потом вверх по холму к белым постройкам складов и поместья. Том Кортни назвал его Хай-Уэлд – в честь большого дома в Девоне, где они с Дорианом родились и который не видели уже много лет. Только название и было общим у этих двух домов. Здешнее здание было в капском стиле. Крыша покрыта толстым слоем тростника. Грациозные фронтоны и арка, ведущая в центральный двор, созданы известным голландским архитектором Анрейтом. Название поместья и семейный герб помещены в центре сложной фрески над аркой, в окружении херувимов и святых. На гербе изображена пушка с длинным стволом на колесном лафете, а на ленте внизу написано: «ТКБК» – Торговая компания братьев Кортни. И на отдельной табличке: «Хай-Уэлд, 1711». Дом построили в тот год, когда родились Джим и Мансур.
Когда юноши с грохотом въехали на мощенный булыжником внутренний двор, из двери главного склада показался Том Кортни, крупный мужчина ростом больше шести футов, с тяжелыми мощными плечами. Черная борода в полосках серебра, лысину окружают густые космы волос, спадающих на плечи. Живот, некогда плоский и твердый, теперь приобрел солидный объем. Лицо в морщинах от частого смеха, в глазах – уверенность преуспевающего человека.
– Джеймс Кортни! Тебя так долго не было, что я забыл, как ты выглядишь. Приятно, что ты заглянул к нам, не намерен ли ты сегодня поработать?
Джим виновато ссутулился.
– Нас едва не потопил голландский парусник. Потом мы поймали красного зубана величиной с телегу. Два часа его вытаскивали. Пришлось продать его на одно из судов в заливе.
– Клянусь Иисусом, парень, у тебя было хлопотное утро. Не рассказывай о своих дальнейших горестях, позволь догадаться самому. На вас напал французский военный корабль, а потом погнался раненый гиппопотам. – Том захохотал от собственной шутки. – Так сколько ты получил за зубана размером с телегу?
– Восемь серебряных гульденов.
Том присвистнул.
– Должно быть, настоящее чудовище.
Но тут его лицо стало серьезным.
– Это не причина, мальчик. Я не давал тебе неделю отпуска. Ты должен был вернуться несколько часов назад.
– Я торговался с интендантом голландского корабля, – ответил Джим. – Он возьмет всю провизию, которую мы доставим, и по хорошей цене, папа.
Взгляд Тома из добродушного сделался проницательным.
– Похоже, ты действительно не терял времени зря. Молодец, парень.
В это мгновение из дверей кухни на противоположном конце двора появилась красивая женщина ростом почти с Тома. Волосы ее были убраны в тяжелый пучок, а закатанные рукава открывали полные загорелые руки.
– Том Кортни, неужто ты не понимаешь, что бедный ребенок ушел сегодня не позавтракав? Пусть поест сначала, а потом уже будешь его ругать.
– Сара Кортни, – ответил Том, – этому твоему бедному ребенку давно уже не пять лет.
– Тебе тоже пора поесть, – отозвалась Сара. – Мы с Ясмини и девушками все утро провозились на кухне. Ступайте немедленно, вы все.
Том, сдаваясь, поднял руки.
– Сара, ты тиран, но я готов съесть буйвола вместе с рогами, – сказал он. Том спустился с веранды, одной рукой обнял за плечи Джима, другой Мансура и повел их к дверям кухни, где с выпачканными в муке руками ждала Сара.
Зама повел упряжку мулов к конюшне.
– Зама, передай моему брату, что женщины ждут его на ленч! – крикнул ему вслед Том.
– Передам, баас.
Обращаясь к хозяину Хай-Уэлда, Зама воспользовался самой почтительной формой.
– Как только поешь, возвращайся сюда со всеми людьми, – предупредил его Джим. – Нужно будет подготовить груз на завтра для «Золотой чайки».
На кухне хлопотало множество женщин, в основном освобожденных домашних рабынь, изящных золотокожих обитательниц Батавии. Джим прижал мать к груди.
– Не будь олухом, Джеймс. – Сара сделала вид, что сердится на него, но покраснела от удовольствия, когда он поднял ее и поцеловал в обе щеки. – Немедленно поставь меня и дай заняться делом.
– Ну, если ты меня не любишь, то тетя Ясси души во мне не чает. – Джим подошел к стройной миловидной женщине, обнимавшей своего сына. – Эй, Мансур! Теперь моя очередь. – И забрал Ясмини из объятий Мансура. Она была в длинном платье-гагра1 и в яркой шелковой блузке.
