– Ступай, готовься!
После разговора с братом король вызвал к себе графа Сансерра. Узнав о цели своего вызова, граф, лишенный малейших дипломатических способностей, бухнул Людовику:
– Так мать же сумасшедшая!
На что король спокойно ответил:
– Лекари пока такого заключения не сделали.
На следующий день из Парижа выехал граф де Сансерр со своими людьми. Путь их лежал в Тулузу, где по заданию короля они должны были встретиться с графиней и уговорить ее на брак Констанции с Альфоном. Чтобы размягчить сердце строптивой владычицы, Людовик пожертвовал ей в качестве подарка золотой перстень с рубином и смарагдами. Эта вещь стоила огромных денег. При виде перстня граф де Сансерр прямо-таки обалдел.
– Для дела, граф, для дела, – сказал король, увидев такую реакцию Сансерра.
* * *
А следом за ними с часовым разрывом в тамплиерский замок поскакал всадник. Он не жалел лошадей, как и денег, поэтому гораздо быстрее, чем Сансерр, достиг крепости. Узнав о решении короля, – увы, и дубы умеют говорить, – Жак де Молэ пришел в ярость. Навстречу не вернувшемуся еще Боже был направлен рыцарь, который должен был передать графу, чтобы он доставил Раймунда в замок во что бы то ни стало. Рыцарю не пришлось скакать далеко. Он встретил их, как говорится, у порога собственного дома.
Объяснение Боже и Молэ чуть было не закончилось трагически. Молэ обвинил его в предательстве и хотел даже бросить в темницу. Благо, подоспел епископ Зедор. У него хватило ума успокоить обоих, посадить за стол и заставить подумать, что следует делать.
Сколько они ни думали, ни вертели, выход видели в одном: надо любым путем заполучить Раймунда. Поручили это сделать все тому же Боже. Он дело испортил, ему и налаживать. Сколько раз Боже чертыхался за свою инициативу. Но деваться было некуда. Он спустился в глухой подвал, где колдуны с лысыми головами готовили разное зелье, способное как усыпить человека, так и отправить его к праотцам, не оставляя никаких следов.
Боже вышел от них с пузырьком на груди и сумочкой, где были разные лекарства и бутылочка вина с корицей. Его путь лежал в Тулузу. Ему вдруг очень захотелось помочь своему другу, видя, как тот переживает по поводу болезни графини Тулузской. Боже торопился. Ему очень хотелось застать у графини объявившегося сынка. Но труды его оказались напрасны. Ни Раймунда, ни его дяди там не было.
Боже деликатно обошелся с графиней, рассказав ей о своей встрече с графом де Буа, который так переживал из-за ее болезни. Услышав такие слова, графиня прослезилась. Брошенная всеми, она виделась только со слугами. Родные о ней позабыли, боясь, что она еще чего-нибудь попросит. Она некстати вспомнила, что де Буа у ней давно не был. Боже понял, что епископ провел его, как мальчишку. Он даже скрипнул зубами.
– Ладно, – сказал он себе, – посмотрим, кто кого.
И он заторопился к отъезду. Прощаясь, обходительный граф растрогал ее сердце. Кстати, его лекарства ей очень помогли, и он заметил, как та украдкой вытирает слезы.
Из тулузской цитадели Боже направился прямо в замок де Буа. Правда, ему пришлось сделать одну остановку с поджидавшими его всадниками. Они о чем-то сговорились и разъехались по своим сторонам.
Хозяина с племянником в замке встречали с большой радостью. Но прежде чем приступить к празднеству, хозяин приказал готовить чаны, чтобы обмыть бренные тела с дороги. Уж не имел ли при этом хозяин умысел взглянуть на тело племянника и окончательно убедиться в его родственности?
И вот чаны готовы. Они благоухают запахом полей, возбуждая желание поскорее окунуться в волшебные воды. Раймунд сбрасывает с себя одежды. Пытливый взгляд дяди провожает его до самой воды.
– Осторожнее, – кричит он, а в голосе радость: «Он!»
При близком общении в душе де Буа порой появлялись сомнения. И возникло желание еще раз убедиться в своей правоте.
Празднество затягивалось. А внезапное появление Боже только подлило масла в огонь!
– Ба! Какими судьбами! – вскричал веселый хозяин, спеша навстречу неожиданному гостю.
– Совсем другой вид, – говорит гость, освобождаясь из цепких объятий де Буа, – не то что при последней встрече. Тогда жаль мне стало вас, – он кивает на подошедшего Раймунда, – и захотелось помочь. Как-никак, она его мать. Был у нее, дал ей лекарство. Теперь можете не торопиться. Проживет она еще невесть сколько, – заметил он с ехидной улыбкой.
Что за этим скрывается: разгадка хитроумного де Буа? Опять же мудрит хозяин, делая вид, что его не понимает.
– Пошли! – приглашает он гостя, желая быстрее покончить с этим разговором.
Подхватил его под руки и повел к столу.
– А мы вот заехали. Думал, быстро уедем, да задержались. Надо племяннику прийти в себя, – оправдывался он на ходу.
– Да! Да! – кивает головой Боже, подделываясь под тон хозяина.
И принял кубок от молодухи, в глазах которой метался огонь.
– За возвращение, – поднял он кубок и осушил его до дна.
Празднование затянулось допоздна. На другой день все было готово к тому, чтобы вновь его продлить. Но Боже запротестовал:
– Срочно надо возвращаться. Дела ждут.
Но посидеть на дорожку заставили. Затем хозяин изъявил желание проводить гостя, чему тот был несказанно рад. По этому поводу пришлось принять еще чарку. Наконец хозяин приказал подавать кареты. Для Боже такой загул хозяина был непонятен. «А еще епископ», – осуждающе подумал он. Но… в чужой монастырь… и ему пришлось подлаживаться. Если бы он знал, что виной этой показухи был он сам… наверное, совсем по-другому бы подумал.
В хозяйскую карету уселись епископ, гость и Раймунд.
Они сидели рядом, обнявшись. Так сидят только друзья. Боже нахваливал Раймунда за его сдержанность и внимательность. У него даже вырвалось:
– Как жаль, что у меня нет дочери!
А потом спросил у Раймунда, желая показать о нем заботу:
– Умеешь ли ты фехтовать?
– Не умеет, научим, – полупьяно отвечал за него де Буа.
Наконец проводы достигли своего предела, и де Буа остановил коней.
– Да, пора прощаться! – промолвил с сожалением Боже.
И вдруг он сделал вид, что что-то вспомнил:
– Сеньоры! – вскричал он. – У меня же есть бутылка прекрасного вина!
Он полез в сумку, извлек ее и показал де Буа. Тот только щелкнул языком.
И Боже, разлив по кубкам вино, первым поднял бокал со словами:
– За наши новые встречи, – и выпил его, подавая пример.
Вино было прекрасным, с корицей. Любимое вино епископа. Вскоре пустой сосуд выбросили в дверцу.
Заждавшиеся приглашенные гости стали тревожиться:
– Неужели подвыпившие хозяева укатили в гости к тамплиерам?
Солнце давно перевалило обеденную отметку, а их все не было. Гости решили расходиться. Остались только те, кто должен был навести порядок после праздника. От работы их оторвало ржание за воротами чьей-то лошади.
